(3) Публию Сципиону на год продлено было командование тем же войском и флотом, которыми он и командовал; то же – Публию Лицинию, командовавшему двумя легионами в Бруттии, где он должен был оставаться, пока консул будет считать это полезным для государства; (4) Марку Ливию и Спурию Лукрецию было продлено командование двумя легионами, с которыми они защищали Галлию от Магона; (5) Гнею Октавию велено было передать Сардинию и легион Тиберию Клавдию, а самому охранять с сорока военными кораблями морское побережье в пределах, указанных сенатом; Марку Помпонию, претору, досталось каннское войско – два легиона; (6) пропреторы получили: Тит Квинкций[943]– Тарент, Гай Гостилий Тубул – Капую со старыми гарнизонами.

(7) Народу предложено было решить, кому вручить Испанию и каких двух проконсулов туда послать. Все трибы назначили тех же проконсулов – Луция Корнелия Лентула и Луция Манлия Ацидина – в те же провинции, что и в прошлом году[944]. (8) Консулы решили произвести набор в новые бруттийские легионы и в остальные войска для их пополнения (так было приказано сенатом).

14. (1) Африку открыто никому провинцией не назначили (сенаторы, думаю, молчали, чтобы карфагеняне не проведали заранее), но Рим напряженно ждал и надеялся: в этом году воевать будут в Африке, войне с Карфагеном приходит конец. (2) Люди были во власти суеверий: знамениям охотно верили и сообщали о них.

(3) Рассказов ходило много: видели два солнца; ночью вдруг стало светло; в Сетии видели полосу огня по всему небу – от востока до запада; в Таррацине молния ударила в городские ворота; в Анагнии – и в ворота, и во многих местах в стену; в Ланувии, в храме Юноны Спасительницы, слышен был шум и страшный треск. (4) Чтобы отвратить страшные предзнаменования, назначили однодневное молебствие, а так как прошел каменный дождь, то и девятидневное жертвоприношение.

(5) А тут еще надо было обсудить, как принять Идейскую Матерь; Марк Валерий, один из послов, отправленный вперед, возвестил, что она вот-вот будет в Италии; и тут же – свежее известие: она уже в Таррацине. (6) Сенаторы ломали голову, кто этот лучший человек в Риме? (7) Всякий предпочел бы это имя любой власти, всем почестям от сената или народа.

(8) Решили, что лучший человек во всем Городе – Публий Сципион[945], сын Гнея, павшего в Испании, юноша, еще даже не квестор. (9) Какие его достоинства побудили сенат принять это решение? Я охотно передал бы потомству мнения писателей, близких по времени тем событиям, но не хочу прерывать повествование собственными догадками о том, что осталось скрытым в глубине древности.

(10) Публию Корнелию было приказано идти вместе со всеми матронами навстречу богине, принять ее, снести на землю и передать матронам. (11) Когда корабль подошел к устью Тибра, Корнелий, как было приказано, вышел на другом корабле в море, принял от жрецов богиню и вынес ее на сушу.

(12) Ее приняли первые матроны Города; среди них была знаменитая Клавдия Квинта[946]. До того о ней говорили разное, но такое служение богине прославило в потомстве ее целомудрие. (13) Богиню несли на руках посменно; весь город высыпал навстречу; перед дверями домов, мимо которых ее несли, стояли кадильницы с ладаном; молились, чтобы она вошла в Рим охотно и была милостива к нему.

Ее поместили в храме Победы[947] на Палатине накануне апрельских ид[948]; день этот стал праздником. (14) Множество людей несли на Палатин дары; богине был устроен лектистерний и игры; их назвали Мегалесийскими[949].

15. (1) В сенате рассуждали о пополнении легионов в провинциях; некоторые сенаторы заметили: то, что во времена смутные кое-как переносили, теперь, когда наконец милостью богов бояться нечего, уже нестерпимо.

(2) Слушатели насторожились; двенадцать латинских колоний, продолжал оратор, отказавшихся в консульство Квинта Фабия и Квинта Фульвия[950] выставить солдат, шестой год освобождены от набора, словно в благодарность, (3) а добрых и послушных союзников за их верную службу римскому народу обескровливают ежегодными наборами.

(4) Эти слова не столько напомнили сенаторам о деле, почти позабытом, сколько вызвали их раздражение. (5) Не пожелав выслушать сначала доклад консулов, они велели им вызвать в Рим должностных лиц и по десять именитых людей[951] из Непете, Сутрия, Ардеи, Кал, Альбы, Карсиол, Соры, Свессы, Сетии, Цирцей, Нарнии, Интерамны – об их колониях шла речь, – (6) им приказали удвоить самое большое число пехотинцев, какое они давали с тех пор, как враги вступили в Италию, и дать сто двадцать всадников; (7) если где не хватает всадников, можно вместо одного всадника – трех пехотинцев; всадников и пехотинцев выбирать из наиболее зажиточных горожан; они будут отправлены из Италии туда, где потребуется пополнение.

(8) Если какая колония ответит отказом, задержать ее должностных лиц и послов и не принимать их в сенате, если они о том попросят, пока все требования не будут выполнены; (9) кроме того, велено было взимать с этих колоний ежегодную дань из расчета один асс с каждой тысячи оцененного имущества; оценку производить по правилам, установленным римскими цензорами (10) и таким же, как и для римского народа: податные списки, скрепив их клятвой, пусть доставляют в Рим цензоры колоний до выхода из должности.

(11) Когда по сенатскому постановлению магистраты и именитые люди этих колоний прибыли в Рим и консулы потребовали от них солдат и дани, то все наперебой стали отказываться: им невозможно дать столько солдат; (12) с великим трудом можно выставить даже число, указанное в договоре; они просят принять их в сенате и будут умолять сенаторов; (13) они не совершили ничего, заслуживающего смерти, но, если им предстоит погибнуть, они все равно, невзирая ни на свою вину, ни на гнев римского народа, не в силах выставить больше солдат.