— Он не собирается сдаваться, — повторил я.

— Мистер Олин, — Кенси обернулся ко мне. — Я предлагаю вам укрыться за склоном холма. Ротный позаботится о вас.

— Нет, — возразил я. — Я тоже спущусь вниз. Если это мирные переговоры об условиях сдачи, значит, боевые действия не намечаются и я имею полное право находиться там, внизу. Если бы дело обстояло иным образом, зачем бы вы тогда сами спускались на луг?

Какое-то мгновение Кенси разглядывал меня со странным выражением.

— Хорошо, — наконец кивнул он. — Идемте со мной.

Мы начали спускаться между деревьями по круто уходящему вниз склону. Подошвы наших сапог соскальзывали, каблуки приходилось с усилием вбивать в землю при каждом шаге.

С противоположной стороны луга, точно на одной линии со столом, навстречу нам вышли вперед четыре фигуры в черном. Я различил среди них и Джэймтона Блэка.

Кенси и Джэймтон отсалютовали друг другу.

— Приветствую вас, командующий Блэк, — произнес Кенси.

— Взаимно, командующий Грэйм. Я признателен вам за согласие на встречу со мной, — произнес Джэймтон.

— Это мой долг, — ответил Кенси.

— Я бы хотел обсудить условия сдачи.

— Я могу предложить вам, — заговорил Кенси, — обычные условия, касающиеся войск, находящихся в вашем положении, в полном соответствии с кодексом наемников.

— Вы меня неправильно поняли, сэр, — сказал Джэймтон. — Я пришел сюда, чтобы обсудить условия вашей сдачи.

Флаг хлопнул на ветру.

Вдруг я вспомнил людей в черных мундирах, днем ранее измерявших эту местность. Они были именно там, где сейчас стояли мы.

— Боюсь, что взаимонепонимание обоюдное, командующий, — проговорил Кенси. — Я нахожусь в более выгодной тактической позиции, и ваше поражение неминуемо. Мне нет необходимости капитулировать.

— Так вы не сдадитесь?

— Нет, — четко ответил Кенси.

Неожиданно я вспомнил, как располагались пять шестов — теперь как раз на их местах стояли квакеры.

— Берегись! — крикнул я Кенси, но опоздал.

Дальше события развивались очень быстро. Квакеры потянулись за оружием. Я снова услышал, как хлопнул флаг, и этот звук, казалось, растянулся на долгое мгновение.

Впервые в жизни я увидел человека с Дорсая в действии. Настолько быстрой была реакция Кенси, словно он прочел в мыслях Джэймтона то, что тот собирался предпринять, на мгновение раньше, чем солдаты-квакеры начали доставать оружие.

Их руки еще лишь только коснулись рукоятей, а Кенси уже перепрыгнул через стол, сжимая пистолет в руке. Казалось, он налетел прямо на одного из квакеров, и оба одновременно рухнули на землю, но только Кенси продолжал двигаться. Он откатился в сторону, затем поднялся на колени, выстрелил, снова прыгнул вперед, перекатился через голову.

Квакер справа от Джэймтона рухнул как подкошенный, а двое оставшихся тут же развернулись и бросились вперед, закрыв своими телами Джэймтона, но их оружие еще не было точно нацелено. Кенси резко остановился, словно наткнувшись на каменную стену, присел и выстрелил еще дважды. Оба солдата упали.

Теперь Джэймтон находился лицом к лицу с Кенси, и пистолет в его руке был нацелен точно на Грэйма. Джэймтон выстрелил — светлая голубая змейка мелькнула в воздухе, но Кенси плашмя бросился на землю. Лежа на боку в траве и оперевшись на локоть, он дважды нажал на спуск своего пистолета.

Рука Джэймтона, державшая оружие, медленно опустилась. Свободной рукой он оперся на стол позади себя, еще раз попытался поднять свой пистолет, но не смог.

Тот выпал из его руки. Не отпуская края стола, он повернулся, и тут его взгляд встретился с моим. Его лицо оставалось столь же спокойным, как и всегда, но в выражении его глаз, когда они встретились с моими и он узнал меня, что-то переменилось — в них можно было прочесть что-то, странно напоминающее взгляд, брошенный человеком своему сопернику, которого он только что победил и который с самого начала не представлял для него серьезной угрозы. Легкая усмешка тронула уголки его губ. Усмешка победителя.

— Мистер Олин, — прошептал он и рухнул наземь.

Раздавшиеся рядом взрывы сотрясли почву под моими ногами. С вершины холма позади нас ротный, которого Кенси оставил наблюдать за нами, начал кидать дымовые гранаты, чтобы поставить завесу между нами и противоположной стороной луга. Серая стена дыма поднялась к небу между нами и дальними холмами, скрывая нас от врага.

На мертвом лице Джэймтона застыла едва заметная улыбка.

В тот же день я как в тумане наблюдал за капитуляцией войск квакеров.

Я не стал ждать подписания договоренностей. Все кончилось. В один момент ситуация на поле боя до предела обострилась и замерла, подобно огромной, непреодолимой волне над нашими головами; взметнувшаяся и бурлящая, она готова была вот-вот обрушиться с такой силой, что грохот этого удара эхом отозвался бы на всех мирах. Но вдруг волна исчезла. Не осталось ничего, кроме заполняющей все тишины.

Если бы Джэймтону удалось застрелить Грэйма и если бы в результате этого он получил практически бескровную сдачу в плен войск экзотов, я бы попытался хоть как-нибудь использовать происшедшее за столом перемирия, чтобы нанести вред репутации квакеров. Но он лишь попытался — и погиб, не сделав этого.

Я вернулся в космолете на Землю, словно находясь во сне и постоянно спрашивая себя: почему все так обернулось?

На Земле я сказал своим редакторам, что чувствую себя не очень хорошо. Одного взгляда на меня было достаточно, чтобы мне поверили. Я взял бессрочный отпуск и засел в библиотеке центра службы новостей в Гааге, слепо рыская среди гор материалов по квакерам, дорсайцам и экзотам. Что я искан? Сам не знаю. Кроме того, я смотрел репортажи об урегулировании ситуации на Сент-Мари и много пил.

Меня не покидало ощущение, что я приговорен к смерти за то, что не справился с заданием. Я узнал, что тело Джэймтона будет отправлено на Гармонию для похорон. Незаслуженные почести, отдаваемые фанатиками фанатику, который с четырьмя подручными пытался застрелить одного-единственного вражеского командира. Ну что же, о таком еще можно было написать.

Я побрился, привел себя в порядок и спустя какое-то время отправился договариваться насчет билета на Гармонию, чтобы написать о похоронах Джэймтона и таким образом подвести итог своим репортажам.

Мое избрание в Совет Гильдии — Пирс прислал мне поздравления, когда я был еще на Сент-Мари, — позволило мне все сделать быстро. Я получил каюту высшего класса на первом же космолете, направлявшемся на Гармонию.

Пятью днями позже я уже был там, в городке, называвшемся Поминовение Господа, куда раньше меня привозил старейший Брайт. За три года городок ничуть не изменился.