Шэрон Филдс оттолкнулась от окна.

— Прощай, умник, — сказала она и пошла к выходу, затем сошла по крыльцу и стала махать рукой полицейским, высаживавшимся с вертолета.

Ошарашенный и потерянный, Мэлон лихорадочно огляделся, стремясь найти выход из положения.

Он знал, что это было безнадежно, как только она дойдет до полицейских, она им все расскажет.

Тем не менее, он не мог безучастно стоять на месте.

Отступив назад и пригнувшись, он поспешил в гостиную, пробежал через малую спальню и ванную, которая временно служила им третьей спальней, открыл дверь на крытую автостоянку и пробежал к задней стороне домика.

Выглянув, он заметил высокую изгородь из бирючины, явно созданную отсутствующим владельцем дома, густую и разросшуюся почти до половины его роста. Он пробежал к ней, бросился на землю и протиснулся в самую узкую щель между кустами. Спрятавшись за густой листвой, он прижался к скале за нею.

Приближалась ночь, и он дрожал впотьмах, беспомощный, загнанный в угол последний член Фан-клуба, ожидавший завершения уже давшей трещину мечты.

Он не имел понятия о том, сколько прошло времени. Полчаса, час, может быть, больше. Мышцы его окостенели.

Казалось, прошла целая вечность, когда он наконец услышал голоса своих преследователей, услышал, как скрипнула дверь крытой автостоянки и увидел три пары ног в форменных брюках и еще одну пару стройных ножек, не далее чем в пятнадцати футах от него.

По изгороди промелькнул луч фонаря. Он задержал дыхание и закрыл глаза, когда свет, пробиваясь сквозь листву, упал чуть ли не на него.

Снова голоса.

— Ну, я думаю, что все в порядке, — послышался уверенный мужской голос. — Нам, по-видимому, здесь больше нечего делать, мисс Филдс. Вы сами обо всем позаботились. Вы уверены, что с вами все в порядке?

— Я чувствую себя прекрасно, капитан Калпеппер.

— И вы совершенно уверены, что у них не было других сообщников, мисс Филдс?

Мэлон постарался сжаться еще больше и успокоить сердце, чтобы они не услышали его стука.

И тут зазвучал горловой, хорошо поставленный голос, который мог принадлежать только Шэрон Филдс.

— Уверена, капитан, — говорила она. — Их было трое, не больше, а теперь они мертвы и получили полный расчет.

— Очень хорошо, мисс Филдс, и спасибо вам, — снова послышался голос капитана Калпеппера. — Думаю, теперь у нас есть все, что нужно. — Голоса удалялись от Мэлона. — Должен сказать, мисс Филдс, что вы весьма примечательная девушка. Я не знаю ни одной женщины, которая и наполовину так хорошо могла бы справиться с таким испытанием. Вы именно такая, как о вас говорят. Ну, думаю, вы достаточно пережили. Пора возвращаться к цивилизации и домой. Мы переправим вас по воздуху прямо в Лос-Анджелес, так что вы сможете избавиться от репортеров, и сообщим по радио мистеру Зигману и мисс Райт, чтобы они встретили вас в Бель-Эйре.

Еще один мужской голос:

— Капитан, мне надо оставаться здесь на ночь?

— Нет, не думаю, сержант. Нет необходимости. Мы пошлем наряд, чтобы забрали тело, а утром поищем другое. Ну, мисс Филдс, счастливый конец, прямо как…

Дверь закрылась и звуки прекратились. Мэлон, наконец, смог выдохнуть воздух.

Было уже за полночь, когда Адам Мэлон, качаясь от усталости, добрался до пригородов Арлингтона.

Он не отдыхал с тех пор, как полицейский вертолет улетел и он выполз из своего укрытия.

Он был один, если не считать привидений его бывших компаньонов. Руины Мас-а-Тьерры принадлежали теперь ему одному, это было странно, и он хотел уйти от них как можно дальше.

Работая быстро и эффективно, он собрал свои пожитки, разбросанные там и сям по всей комнате, и запихал их в свой вещевой мешок. Свернул свой спальный мешок. С волнением вернулся, чтобы бросить последний взгляд на главную спальню и «Небесную Постель», и обнаружил, что тело Шивли накрыто белой простыней. Он нашел журнал, который дал Шэрон, стерев с него свое имя, порвал его и вместе с другими вещественными доказательствами спустил в туалет. Затем, взяв горсть ее полотенец, он занялся самой нудной работой.

Не стирая всех отпечатков пальцев Шэрон, оставляя места, где могли быть обнаружены только ее отпечатки, он прошел по всем комнатам, от главной спальни до двери на крытой автостоянке, тщательно протирая каждую поверхность, каждый кухонный предмет, на котором могли остаться отпечатки.

Затем, забросив вещевой мешок на одно плечо, спальный мешок на другое, он вышел из домика и двинулся к долине. Лишь однажды он обернулся на темный силуэт, который, как он раньше думал, станет его крепостью в окружении Оленьего парка.

Он двинулся дальше, вокруг горы Джалпан.

Оказавшись на поляне, он зашел в чащу, с некоторым трудом разыскал багги и снял с нее камуфляж. Бросив назад свои вещи, он вывел его и остановил, расположив так, чтобы свет падал на то место, где он в последний раз видел тело Лео Бруннера.

Потом, выйдя из машины, он нашел тело, и, взяв его за лодыжки, оттащил на край поляны, где его легко могла найти полиция.

Рано или поздно останкам старика будут обеспечены подобающие похороны.

Уважение к пожилым. Уважение к мертвым.

Уважение к уважаемым — и к тому, кто навечно успокоится в храме криминальных досье.

После этого он уехал от горы Джалпан, проехал мимо Кэмп-Питер-Рок, остановившись только один раз, чтобы выбросить свои вещи и спальный мешок в глубокий заросший овраг.

Немного не доезжая до ранчо Маккарти, он свернул с дороги и проехал некоторое расстояние по каменистой местности. Осторожно притормаживая, он направил машину в сторону глубокого оврага. Оказавшись на дне оврага, он выключил огни и протер всю машину изнутри, чтобы не осталось ни единого отпечатка пальцев.

Затем, выбравшись из оврага, он пошел к дороге и начал долгое путешествие через ранчо Маккарти к главной магистрали, которая выведет его из холмов к пригороду Арлингтона.

Он стоял на повороте дороги, ведущей на запад, подняв большой палец, стремясь поймать машину до Лос-Анджелеса. В этот поздний час машин было немного, но и их водители, затормозив и увидев его внешний вид, косматые длинные волосы и бороду, поношенный пиджак и рваные джинсы, не останавливались.

Больше чем через час остановился старый «вольво»; его вел толстый ученик колледжа, который тоже мог щегольнуть бородой. Хи, браток, привет, браток, — он взял его, и они понеслись в сторону Лос-Анджелеса.

Этот подросток был не очень разговорчив. Под доской управления у него был магнитофон с кассетой джазовой музыки, который всю дорогу был включен на полную громкость. Он подпевал, качался, снимая руку с руля, чтобы в такт с музыкой хлопнуть себя по колену.

Когда они въехали в город, он спросил Мэлона, куда ему надо, и Мэлон ответил: Санта-Моника. Парень сказал, что он едет в Уэствуд, так что Санта-Моника ему почти по пути. Точно в час сорок пять ночи Мэлон вышел из машины в двух кварталах от своего дома.