Еще один круг замкнулся.

Но не тот, о котором думал Матиас.

Тот приведет его домой, вместе с Карлой.

Вместе с детьми.

Госпитальеру захотелось увидеть лицо дочери. Он разрядил арбалет, положил его в повозку и посмотрел на Эстель. Ампаро спала в своей колыбельке из шкуры. Он любит ее. Странное чувство, такое же реальное, как дерево под его рукой. Тангейзер отвернулся, а затем снова заглянул в повозку:

– Где Орланду?

– Спрыгнул. Вон там. – Ля Росса указала на темный участок дальше фонаря. – Он сказал: «Матиас поймет».

Рыцарь сунул руку в повозку, вытащил кошелек Ле Телье, набитый золотыми экю, и побежал назад по мосту. Чередование желтого и черного. Вращающиеся водяные колеса. Снова свет. Тангейзер остановился. Если пасынок ушел, значит, ушел. Если нет, то ждет и наблюдает.

– Орланду! Я понимаю. Идем со мной.

Из темноты появилась фигура молодого человека.

– Я выживу в Париже! – Он с трудом перекрикивал рев воды.

– Знаю!

Тангейзер научил юношу охотиться, но по просьбе Карлы не обучал его фехтованию. Владеющие мечом склонны задираться и устраивать глупые дуэли. Однако ножи убили больше людей, чем чума, и защититься от них невозможно. В большинстве ситуаций – за исключением поля битвы – это оружие лучше всех остальных, и искусству владеть им иоаннит обучал молодого Людовичи на протяжении пяти лет.

– Идем со мной, – сказал он пасынку.

– Я не могу смотреть ей в глаза. Пока. И тебе тоже. Скажи ей… – Голос парня дрогнул. – Я обещаю, что вернусь домой. Скоро. Скажи ей, что я люблю Ампаро. До свидания, брат.

Матиас сглотнул. Спорить не было смысла. Орланду прав. Мужчина должен идти своим путем. В любом случае, возможно, к утру он один останется жив.

Рыцарь протянул ему кошелек:

– Здесь золотые экю. Хватит на целый год, если будешь держаться подальше от борделей.

– Мне не нужно, – возразил юноша. – А тебе пригодится.

Тангейзер бросил кошелек, так что тот заскользил по грязи и остановился у ног Орланду.

Людовичи нагнулся, поднял кошелек и тем же путем отправил его назад:

– Мне не нужна помощь. Я хочу отдать кое-какие долги.

Госпитальер взял кошелек с золотом:

– Я горжусь тобой.

Орланду покачал головой:

– Мне очень жаль, Матиас. Очень жаль.

– Мы с тобой встретились в еще более мрачные времена, брат.

– Эти гораздо мрачнее.

Тангейзер вспомнил Гуву, ужасную темницу на Мальте. И голову Саббато Сви. И Борса.

И тяжесть безжизненного тела Ампаро.

– Для меня они были мрачнее, – сказал он. – А это значит, что мы снова встретимся под ясным небом.

Рыцарь улыбнулся. Пасынок честно постарался ответить ему такой же улыбкой.

Матиасу хотелось повернуться и уйти – это был самый подходящий момент. Но первый шаг должен был сделать Орланду, и Тангейзер ждал. Фонари замигали от порыва влажного ветра.

Людовичи вытер глаза рукавом и махнул рукой.

Тангейзер махнул ему в ответ.

– Завтра покажи свою руку месье Паре, – напомнил он юноше.

Тот повернулся и исчез во тьме, из которой вышел.

Мальтийский рыцарь вернулся к повозке.

Малыш Кристьен кашлял и отдувался между передних колес. Ноги его были босыми и кровоточили. Штаны спустились до самых щиколоток. Он с ног до головы – включая глаза, ноздри и уши – был покрыт грязно-белой пастой.

– Гуго, веди нас к дому Гарнье, – скомандовал Матиас.

– Нам придется ехать мимо поста милиции у моста Менял, – заметил мальчик.

– Грегуар, мы можем их обойти? – обратился госпитальер к своему лакею.

– Дворец правосудия закрыт, – отозвался тот. – Значит, вокруг Консьержери, Сент-Шапель, Королевских садов, потом по Сен-Мишель. Думаю, там милиции еще больше.

Вдоль всего моста Менял тянулись мастерские и лавки, торгующие золотом и драгоценными камнями. Нанятая охрана. Свободные от дежурства сержанты. Но милиция охраняет мост, а не перпендикулярную улицу.

– Мы не похожи на гугенотов, – сказал Гуго.

– На милицию тоже. Скорее на бандитов. Опустите этот борт, возьмите копья и бросьте их в реку, – начал раздавать указания иоаннит. – Мое оставьте. Бочонок передвиньте назад. Гриманд!

– Что? Мне положен еще один камень бессмертия? – оживился гигант.

– Он может понадобиться нам обоим. Иди сюда.

Тангейзер взял Инфанта Кокейна за плечо и подвел к телеге с трупами. Над ней гудел рой мух. Рыцарь задержал дыхание, пытаясь защититься от ужасающего зловония, нащупал пару мужских щиколоток, освободил тело и вложил ноги трупа в ладони Гриманда. Сам он взял запястья убитого.

– Следуй за мной.

– Наверное, они из Консьержери. Я слышал, целую толпу еретиков арестовали, а затем зарезали в камерах, будто овец, – рассказал слепой великан, пока они шли.

Они положили тело в повозку, лицом вниз и головой назад.

– Вы хотите обмануть охрану, – догадалась Эстель.

– Молодец, – улыбнулся ей Матиас. – Это противно, но ненадолго.

Они с Младенцем взяли второй труп и положили рядом с первым, и Тангейзер решил, что этого достаточно. Он опустил левый борт повозки и посадил Гриманда рядом с Грегуаром. Подходящая парочка. Затем рыцарь зарядил пистолет.

– Если начнется драка, вы, трое детей, спрыгивайте и бегите, – объявил он. – Гуго, возьмешь оба кошелька. Когда отойдешь на безопасное расстояние, оглянись. Если дело плохо, возвращайся домой, во Дворы. Гриманд, спрячь ножи и опусти голову. Они могут тебя узнать.

– Надеюсь, что узнают, – проворчал предводитель воров. – А мои ножи всегда спрятаны.

– Грегуар, возьми ту цепь. Оберни вокруг его запястий один или два раза. И улыбайся всем, кто нам встретится. Эстель и Гуго, наденьте шлемы.

– Он мне велик, – сказала девочка.

– Тем лучше. Мой Инфант, возможно, я заставлю тебя смеяться, так что держи себя в руках.

– Смеяться? – удивился Гриманд. – Над чем?

Главный проход на мост Менял был широким. Тангейзер уже проезжал через него вместе с Рецем. Цепь, три ополченца… Матиас уже не мог на них смотреть. Он шел рядом с повозкой. Один из охранников моста подбежал к нему и взмахом руки приказал остановиться:

– Стойте, стойте. Где вы были?

– Обращение «месье» поможет вам получить ответ, – отозвался рыцарь.

Наверное, лавочник, подумал он про себя. Привык кричать на ломовых извозчиков, за которого он, должно быть, и принял госпитальера. Тангейзер остановился так, чтобы горящий факел находился примерно в ярде позади его правого плеча. Лавочник увидел кровь и оружие.