Эти устройства могут заметить самый далекий из известных квазаров, находящийся в 13,5 млрд световых лет от нас и, соответственно, глубоко в прошлом. По состоянию на декабрь 2009 года за пределами нашей солнечной системы было зафиксировано около трехсот сорока семи планет, самая маленькая из которых (прозаически названная Глизе 581) в пять раз массивнее Земли. Всматривание в звезды сквозь нашу атмосферу всегда немного напоминало наблюдение пролетающего самолета со дна плавательного бассейна. Однако новая технология – адаптивная оптика, разработанная военным ведомством США, – активно используется в астрономии, поскольку компенсирует воздушные флуктуации, так что астрономы вместо размытой воздушными вихрями картинки получают изображения с четко очерченными контурами.

Последними образцами этого поколения стали: “Солнечный телескоп усовершенствованной технологии”, строящийся сейчас в Санспоте, Нью-Мексико, его будут размещать в Галеакале (на Гавайях); “Гигантский Магеллан Т” с главной линзой более 25 м в диаметре, его строят в Чили и планируют ввести в строй в 2013 году. Его светосила как минимум в четыре раза превысит светосилу любого более старого телескопа и будет давать возможность прямого наблюдения планет вне солнечной системы. Пока эти потрясающие приборы собирают информацию далеко за пределами солнечной системы, они не теряют значения и для нашего проникновения в тайны Солнца. Например, ATST (один из проектов GONG – сетевой группы глобальных колебаний, гелиосейсмологической программы, включающей двадцать два института по всему миру) нацелен на обнаружение природы тонких ответвлений трубок тока внутри хромосферы, считающихся базовыми строительными кирпичами ее магнитной структуры. Мощные поля расщеплаются на отдельные скомпрессированные трубки токов; новый телескоп может объяснить почему.

Инновации встречаются не только в области технологий, исследующих Солнце с Земли. Компьютеры могут моделировать ключевые части нашей системы, от лун до солнечных ветров, с все возрастающим реализмом. Еще одна новая область, лабораторная астрофизика, позволяет исследователям создавать лабораторную версию плазмы, чье поведение имитирует такие явления, как звездный взрыв, образование галактики, корональные выбросы и солнечные протуберанцы – колоссальные газовые арки, вытягивающиеся с солнечной поверхности в пространство. Тем временем программа GONG способствовала сооружению шести станций по всему миру (Мауна-Лоа на Гавайях, солнечная обсерватория “Большой Медведь” в Южной Калифорнии, Удайпур на острове в Раджастане, северо-западная Индия, Лирмонт на Норт-Уэст-Кейп (Австралия), Серро-Тололо в Чили в 500 км к северу от Сантьяго и Эль-Тейде на Канарских островах), расположенных таким образом, что в любой момент за Солнцем могут наблюдать две из них. Наконец, в апреле 2003 года исследовательский центр в Филадельфии объявил, что ученые добились имитации Солнца в мирных и практических целях, смогли воссоздать термоядерный синтез в лабораторных условиях, по сути, взорвав крошечную водородную бомбу – возможный альтернативный способ получения электричества.

Хотя перечисление всех предпринимаемых сейчас солнечных исследований может звучать как корпоративный годовой отчет председателя совета директоров, за сухими фактами стоит реальность – мы находимся на пороге колоссальных научных прорывов. В 1952 году астрофизик Джерард Койпер мог смело писать о том, что “золотой век физики Солнца еще не наступил”[913]. Шестьдесят лет спустя он наступает. Еще в 1979-м Карл Саган тоже упоминал наступающий золотой век:

“Мы вступаем в новую эру открытий, касающихся Солнца и его тонкого воздействия на жизнь на Земле”, – авторитетно сообщает программа GONG. Карлос Френк из Университета Дэрема в северовосточной Англии заявил журналу National Geographic: “Не будет преувеличением сказать, что мы проходим через период изменений, аналогичный революции Коперника”[915]. И финальные слова Нейла Мерфи, обращенные ко мне: “Мы сейчас в состоянии собирать информацию, которая превосходит все, что можно было ранее вообразить; настолько сложные данные, что мы наконец сможем вывести из них природу этого невыносимо недоступного объекта! Мы пытаемся собрать все кусочки пазла, и, я думаю, у нас получится”. “В самом деле, – язвительно заключает Юджин Паркер, – солнечная активность порождает столько явлений за пределами обычной лабораторной физики, что наблюдение за ней – это опыт смирения для серьезного физика, вновь и вновь демонстрирующий ошибочную природу наших лучших идей и объяснений”[916].

Уже много столетий считается, что шансы на выживание нашего мира очень невелики. В своей книге “Выбор катастроф” (1978) Айзек Азимов рассмотрел разные опасности, угрожающие нам[919], и выделил пять типов: вся вселенная изменяется таким образом, что наш мир станет непригодным для обитания; Земля переживает потрясение, которое делает дальнейшую жизнь невозможной; нечто (возможно, человеческой природы) уничтожает нас; наступает крах цивилизации в известном нам виде, остатки человечества влачат примитивное существование; что-то происходит с Солнцем. Азимов перечисляет всего шестьдесят шесть различных видов катастроф, от расширения и сжатия вселенной, черных дыр и квазаров через кометы, метеориты и астероиды до вулканов, землетрясений, космического облучения, пандемий, ядерных бомб, загрязнения и истощения ресурсов. К концу этого зловещего каталога испытываешь головокружение и с облегчением читаешь про такие старые и привычные тревоги, как войны и взрывной рост населения.