И однако, десятилетия смертельных злоупотреблений веществами его почти не затронули — прелесть конституции, с которой мог бы потягаться разве что Уинстон Черчилль. (Печально, что многие его подражатели, от Грэма Парсонса до Эми Уайнхаус, таким организмом похвастаться не могли.) Кит утверждает, что по-прежнему не употребляет героин, а кокаина не нюхал с тех пор, как нырнул с пальмы на Фиджи, хотя голос его и в особенности его адски страшный смех по-прежнему звучат так, будто заговорила тысяча полных пепельниц. «Приятно здесь быть, — сообщает он зрителям на каждом концерте „Стоунз“ перед своим соло. — Да ладно, знаете, — приятно быть где угодно». А иногда: «Рад вас видеть. Да ладно, знаете, — я кого угодно видеть рад».

Этот особый тембр — не столько рок-герой с гитарой, сколько хмельной и сентиментальный репертуарный актер — заслужил ему любовь на слух среди кинозрителей по всему миру. В первых «Пиратах Карибского моря» в 2003 году Джонни Депп позаимствовал его — подбавив мультяшного скунса Пепе Ле Пью — для своего персонажа Джека Воробья. Зная Китову репутацию, Депп опасался, что его за такие штучки прижмут к стене и ткнут кинжалом в горло. Кит, однако, ужасно веселился, а в третьем фильме сыграл папашу Воробья, капитана Эдварда Тига (чья помятая пиратская шляпа, густая черная борода и распятие в ухе — вполне нормальный для Кита видок).

Когда капитан Тиг готовился впервые появиться перед камерами, один журналист поинтересовался, спрашивал ли он совета у закаленного киноактера сэра Мика. «Еще чего не хватало — у него спрашивать», — ответил Кит. Поскольку пиратская франшиза не дает оснований рассчитывать на завершение, сэру Мику имеет смысл насторожиться: его Проблесковый Близнец вполне может блеснуть на экране, как ему самому не удавалось сорок лет.

В мае 2010-го переиздали альбом «Стоунз» 1972 года «Exile on Main St.», дополнив его десятью треками, которые прежде не выпускались. В 1972-м критики осудили альбом, теперь же он провозглашен одним из лучших рок-альбомов всех времен, а переиздание стало британским и американским первым номером в чартах — предыдущим был «Voodoo Lounge». Вместе с альбомом вышел документальный фильм «„Стоунз“ в изгнании» — история налоговой эмиграции во Францию и эволюции альбома в подвале на Китовой вилле Неллькот. Перед премьерой на Каннском фестивале очередь за билетами начала выстраиваться за два часа до показа. Фильм представил сам Мик в сопровождении Л’Рен (которая снова тактично обошлась без каблуков). Его самоуничижительный юмор — по-английски и на прекрасном французском — очаровал аудиторию. «[В] начале семидесятых, — сказал он, — мы были молоды, красивы и глупы. Сейчас мы просто глупы».

Кутежи в Неллькот почти никто не снимал, так что восстановить их оказалось нелегко. «„Стоунз“ в изгнании» почти целиком состоит из черно-белых фотографий — и почти все сделал молодой француз Доминик Тарле. Странно, что кое-кто из проинтервьюированных появляются в фильме только закадровыми голосами, будто стесняются показать, как изувечила их облик бурная юность. Британский телепоказ по Би-би-си-2 сопровождался краткой беседой на диване между сэром Миком и главным би-би-сишным начальником по искусствам Аланом Йентобом. Сэр Мик слегка расчувствовался и сказал, что «довольно приятно», когда всякие люди рассказывают, какой концерт «Стоунз» стал поворотным моментом их жизни. Увы, за полвека в тисках «тирании клевизны» его лицо позабыло гримасу, которой уместно было бы сопроводить это «довольно приятно».

Кино — не единственная область, где Кит наконец обскакал своего Проблескового Близнеца. Дебютировав на экране в роли капитана Эдварда Тига, он, по слухам, положил в карман аванс в 7 миллионов долларов за автобиографию. Писал за него Джеймс Фокс — не актер, который канул после «Представления», а бывший журналист «Санди таймс» (как и бывший литературный негр сэра Мика Джон Райл), автор «Белого зла» — расследования убийства в Счастливой долине в Кении 1940-х. Китов микроскопический объем внимания, утомляемость и новообретенная склонность хоронить себя в библиотеке обещали Фоксу задачу посложнее той, что стояла перед Райлом в 1983 году, когда он пытался писать мемуары Джаггера; и, однако, рукопись была завершена, объявлена восхитительной и опубликована в октябре 2010 года под названием «Жизнь».

В рукописном послании на четвертой стороне обложки Кит заверяет читателей, что это «сплошь правда» и что он помнит «всё». На самом деле, почти все 547 страниц повествования окутаны дымкой дурмана, и конкретики удостоились только блюз, гитары и злоупотребления веществами эпических масштабов. На одну тему он, однако, высказался недвусмысленно: о полнейшем, по всей видимости, отчуждении от соратника юности, которого он нынче величает Брендой. «Я любил Мика, — пишет он, — но уже двадцать лет не бывал у него в гримерке. Иногда я думаю: „Я скучаю по своему другу“. Я спрашиваю себя: „Куда он подевался?“»

Друг его изображен эгоцентристом с манией величия, невыносимой дивой и снобом, который чудовищно обходился с женщинами, а те потом рыдали у Кита на плече. «Goddess in Doorway» — последний (и, пожалуй, лучший) сольный альбом своего друга — Кит переименовал в «Dog Shit in the Doorway».[352] Финальный удар нанесен в главе об отношениях его друга с Марианной Фейтфулл в конце шестидесятых: «Марианне… было мало радости от крошечной письки Мика. Я знаю, что яйца у него громадные, но это не вполне спасает».

Даже если не считать странного словоупотребления — слово «писька» говорят в основном дети, чаще девочки, — все это мало похоже на искушенную рок-н-ролльную старую душу, которую должна была явить читателям «Жизнь». От многочисленных — э-э-э — клиенток Мика за многие годы не поступало жалоб; ну и в целом эта филиппика до крайности зла и неуместна. Редакторы требовали, чтобы Кит это убрал, но тот уперся. Сэр Мик, заявил он, прочел гранки и потребовал выкинуть только один кусок — про то, как он брал репетитора по постановке голоса. Сам сэр Мик в очередной раз изобразил королевскую особу и публично комментировать не стал. Утешаться ему оставалось только тем, что «Жизнь» стала бестселлером не в последнюю очередь благодаря его письке.

Несколько издателей, учтя размер Китова аванса, если и не желание сэра Мика публично ответить, задавались вопросом, не готов ли он, часом, наконец составить автобиографию, на которую плюнул в 1983 году? Однако надвигалось нечто не менее многообещающее: крупный британский издательский дом заплатил Джерри Холл полмиллиона из миллиона фунтов аванса за продолжение истории жизни, прерванной в 1985 году в «Рассказках». Проект оказался до некоторой степени терапевтическим: ее друзья знали, что через несколько месяцев после расставания с Миком Джерри отчасти скисла, ее мучила депрессия, даже агорафобия. Невзирая на якобы «очень, очень щедрые» условия расставания, она упоминала, что ей нужны деньги.

Книгу она начала писать сама, но потом издатели уговорили ее взять литнегра. Среди книжных людей ходили слухи, что Джерри с большой теплотой вспоминала свою жизнь с сэром Миком, а литнегр требовался, дабы в тексте было побольше секса. На самом же деле секса было предостаточно, а литнегр требовался для пущей теплоты. Книгу закончили, в одну прекрасную пятницу к вечеру предстояло отправить рукопись в печать, Джерри радовалась, что облегчила душу, но спустя два дня, в понедельник, все отменила. Поневоле заподозришь, что сэр Мик ее перекупил, по обыкновению тщательно заметя следы.