Дикки, зевнув, сонно пробормотал, что ему всё равно.

– А я бы хотел стать контрабандистом, – продолжил Освальд. – Ты засыпай, конечно, если тебе это больше нравится, но у меня появилась идея. И раз тебе всё равно, позову с собой Элис.

– Излагай! – на сей раз не сонно произнёс Дикки и, приподняв голову, подпёр её локтем.

– Ладно, – кивнул ему Освальд. – Думаю, из нас получатся контрабандисты.

– Ну, мы часто в такое и раньше играли, – равнодушно откликнулся Дикки.

– Я имею в виду не игру, а настоящее дело, – пояснил Освальд. – Начнём, понятно, с небольших партий, но со временем развернёмся и сможем как следует заработать для бедной мисс Сендел.

– Контрабандой, как правило, ввозят дорогие вещи, – сказал Дикки.

– Но у нас же есть деньги, которые нам прислал в субботу индийский дядя, – напомнил Освальд. – Уверен, их для начала хватит. Договоримся с кем-нибудь, у кого есть рыбацкая лодка, чтобы вывез нас за границу, смотаемся во Францию, купим там бочонок или куль чего-нибудь, а может, что-то ещё и вернёмся обратно.

– Ну да-а… – протянул Дикки. – А здесь нас зацапают и посадят в тюрьму. И кто, по-твоему, согласится нас вывезти?

– Тот моряк, похожий на викинга. Он согласится, – ответил Освальд. – Но если ты струсил…

– Не струсил, а в дураках не хочу оказаться. Ты, Освальд, не суетись, лучше выслушай. Что, если нам взять пустой бочонок? Ну или наполненный обыкновенной водой. Тогда, если нас сцапают, мы и сами поразвлечёмся, и поставим в глупое положение этого злобного берегового охранника.

Освальд поправку одобрил с одним условием: что бы ни находилось внутри бочонка, мы непременно станем называть это бренди. Дикки не возражал.

Контрабанда – сугубо мужское занятие. Девчонки по самой природе своей для него не подходят. Во всяком случае, Дора. Вот поделись мы своим планом с Элис, она бы немедленно переоделась бы в мальчика и увязалась за нами. Что, как мы знали, совсем не понравилось бы отцу. Ноэль с Г. О., по нашему мнению, были пока ещё слишком юны для контрабанды. Вряд ли их тут ожидал бы даже скромный успех. Вот почему мы с Дикки решили остальным о своей затее не говорить.

На другой день мы двое отправились повидаться с похожим на викинга стариком. Он был не из тех людей, что понимают вас с полуслова, и нам пришлось довольно долго ему втолковывать, чего мы от него хотим. Зато когда до старика дошло, он от восторга принялся прихлопывать себя по ноге, очень сильно, и восклицать: «Ну прям узнаю в вас старую гвардию!»

Правда, потом он сказал: «Всё ж таки я не могу вам эдакого дозволить. Ведь ежели словят вас, сохрани Господь ваши души, грозит вам каменный мешок».

Тогда мы ему объяснили, что собираемся наполнить бочонок водой. И он снова захлопал себя по ноге, сильнее прежнего. Любой другой ноге от такого обхождения наверняка стало бы очень больно, но закалённая нога старого морского волка, как видно, могла и не такое выдержать.

После упоминания о воде протест его сильно ослаб, и он сказал:

– Значит, слушайте. Бененден, который владеет посудиной под названием «Мэри Сара», частенько берёт на борт юнцов для ночной рыбалки, ежели от родителей ихних нет возражений. Вот и вы своему отцу отпишите про это самое. Либо мистера Чартериса отписать попросите. Он это дело вполне одобряет, знает, какими словами родителей улестить насчёт ночной рыбалки, и подсобляет частенько с письмами парнишкам, что тут гостят. Коли отец ваш согласится, я самолично столкуюсь с Бененденом. Но учтите: речь меж нами пойдёт только насчёт ночной рыбалки. О бочонке болтать не надо, кроме как промеж нами.

Мы сделали точно, как он сказал. Мистер Чартерис, местный викарий, к нашей просьбе отнёсся вполне мило, и письмо отцу написал, и отец ответил: «Хорошо. Но будьте очень осторожны. Девочек и маленьких с собой брать нельзя».

Мы показали его ответ девочкам, тем самым избавив себя от неприятного осадка, который оставался у нас с Дикки в душе всякий раз, как мы начинали совещаться насчёт бочонка, не посвящая остальных в свои намерения.

Конечно же, мы ни разу не обмолвились ни единым словом о бочонке на людях, да и друг с другом-то говорили о нём затаивая дыхание, тишайшим шёпотом.

Слова отца по поводу девочек и маленьких пресекли стремление Элис присоединиться к нам в качестве корабельной горничной.

Старый «викинг» был теперь полностью захвачен нашей задумкой. Он самым тщательным образом продумал, разработал и изложил нам план, согласно которому выходить в море следовало очень тёмной ночью и во время прилива. К счастью, оба этих природных явления не заставили себя долго ждать.

И когда всё вокруг окутали серые сумерки, которые наступают, едва солнце окончательно закатывается за горизонт и море на вид становится почему-то мокрее, чем в любое другое время, мы надели тёплое нижнее бельё, самые тёплые свои костюмы, а поверх ещё футбольные свитеры (нас предупредили, что в море будет очень холодно) и начали прощаться с сёстрами и двумя малолетними братьями. Совсем как в чувствительной балладе «Прощание Тара», где уходящий в плавание матрос расстаётся со своей возлюбленной. У нас, как и у него, были в руках узелки из клетчатых носовых платков, куда мы завернули еду. И прощались мы тоже у калитки. И дорогие наши родственницы нас, как и героиня баллады, поцеловали на прощание.

Дора сказала:

– До свидания. Я точно знаю, что вы утонете. Надеюсь, это доставит вам удовольствие.

А Элис добавила:

– Считаю, что с вашей стороны это премерзко. Могли бы меня позвать с собой. Или хотя бы разрешили нам проводить вас до лодки и посмотреть, как вы отплываете.

– Удел мужчин – работать, а женщин – лить слёзы в ожидании, – с мрачной грустью ответил Освальд. – К тому же «викинг» предупредил нас, чтобы явились к месту посадки тайно и незаметно, как беглецы. Говорит, что иначе любого, кто нас углядит, тоже потянет на ночную рыбалку.

Мы пробрались на пляж, стараясь по мере сил не привлекать к себе внимания, но несколько человек всё-таки нас заметили.

К нашему появлению лодку как раз начали спускать на валках к берегу. Занимались этим наш «викинг», мистер Бененден и рыжий мальчишка, из которых и состояла судовая команда. Мы с Дикки, конечно же, помогли им, толкая корму под ободряющие крики мужчин: «Йо-хо-хо! Навались! Веселей, мальчишки!» То есть они выражались немного другими словами, но смысл был примерно тот самый, и мы очень старались.

Наконец