Так что лишний медовый пряник здоровью не повредит.

Тенгель был очень занят в эти дни. Он обучал юного Тарье, брал его с собой к больным, и они лечили пациентов старыми травами и настоями, секреты которых хранились потомками рода Людей Льда. Тенгель подчас поражался смышлености Тарье. Он считал себя весьма одаренным, но мальчик превзошел даже его. Тарье изучал растения и травы, пытался определить их воздействие на человека. Однажды он решил на себе испытать приготовленную им смесь, однако в результате этого опыта испуганному Тенгелю пришлось приложить большие усилия, чтобы вернуть мальчика к жизни. Тарье пришел в себя и первым делом воскликнул:

— Теперь я знаю, что это такое! Эти травы смешивать нельзя, они не сочетаются.

— Но зачем надо было пробовать их действие на себе? — спросил Тенгель сердито.

И все же они прекрасно уживались друг с другом. Силье улыбалась, когда она вспоминала их серьезные лица: Тарье обращался к Тенгелю за разъяснениями, а тот, никогда не задавая себе этих вопросов, пытался теперь найти на них ответ.

В комнату вошла Суннива, неся бабушке медовые пряники.

— Кухарка хотела заставить меня помогать на кухне, но я не стала разговаривать с ней и прислала вместо себя Ирью, — с улыбкой сообщила она.

— Тебе не следовало этого делать, потому что Ирья нужна мне здесь…

Глаза Суннивы округлились и стали изумленными.

— Ты не хочешь говорить со мной, бабушка? Ты хочешь, чтобы здесь была Ирья?

— Ну, конечно же, нет, милая девочка. Я только подумала… Забудем это. Так о чем же ты собираешься поговорить со мной?

Суннива взяла со стола зеркало и посмотрелась в него, явно довольная своим видом. Затем она положила зеркало на место и глубоко вздохнула.

— Бабушка, я так счастлива!

— Вот и прекрасно, — осторожно ответила Силье, не любившая разговоров подобного рода. — А где Таральд, на кухне?

— Нет, он отправился домой в Гростенсхольм.

И так как Суннива готова была уже продолжать свои излияния, то Силье поспешила сказать:

— Милая Суннива… Я думаю, тебе не следует так часто встречаться с Таральдом.

Глаза девушки в непонимании остановились на ней.

— Но почему же?

— Вы слишком близкие родственники.

— Но он мой троюродный брат. Разве это близкое родство? Троюродные могут вступать в брак, я знаю это. Даже двоюродные братья и сестры вступают в брак!

— Да, но не из рода Людей Льда.

— Ну, это старое предание! Просто выдумки!

— Нет, Суннива, это не выдумки. Разве ты не заметила, что дедушка Тенгель не похож на других людей?

— Я, конечно, вижу, что он отличается от остальных, но ведь он добрейший в мире человек. — И она шепнула: — После Таральда. — Но затем слезы брызнули у нее из глаз. Она закрыла лицо руками. — Сесилия отправляется в Данию, и все так любят ее. Тарье всегда держится вместе с дедушкой. Тетя Шарлотта боготворит Таральда, как и его родители. Ты, бабушка, всегда предпочитаешь, чтобы тебе прислуживала Ирья. И только меня никто не любит, я в доме словно какое-то несчастное исключение. Я знаю, что ты, бабушка, не хотела, чтобы я жила в доме, и еще ребенком отдала меня Дагу и Лив. А теперь ты хочешь отнять у меня то единственное, что мне дорого?

Силье была в смятении. Почему эта девушка решила, что она никому не нужна?

— И все же, Суннива, ты не права, — сказала она, положив свою руку девушке на плечо. — Я отдала тебя Лив и Дагу только потому, что мне в моем возрасте было уже тяжело ухаживать за ребенком. Хочешь, я расскажу тебе кое-что? Когда у меня было четверо маленьких детей — твоя мать, Даг, Лив и Аре, то я была, наверное, самой обремененной хозяйкой и матерью в Норвегии. Но я любила их, как я люблю тебя и всех остальных моих внуков. И ты помнишь, что я, конечно же, временами была раздражительной! Можешь себе представить все эти тряпки и корыта, которые оставляли меня без сил. Даг может рассказать тебе, как я иногда убегала в лес или как у меня пригорала каша, которую я должна была приготовить для своих детей. Или он поведает тебе о детских одежках, так плохо сшитых, что соседи смеялись надо мной. А ведь в то время я еще была молодой и полной сил. Когда же становишься старше, то все труднее выполнять обязанности по дому и уходу за детьми. Лив — прирожденная мать и хозяйка, но я — нет.

Суннива перестала плакать. Невинное лицо девушки с беспомощным взглядом выражало теперь только удивление, но также и проблеск надежды.

— Я понимаю, что ты чувствуешь себя иногда одинокой, — продолжала Силье. — Ты ведь осталась без отца и матери. Но ты должна помнить, что все тебя любят, — и в усадьбе, и в Линде-аллее, и заботятся о тебе, видя твою беззащитность.

На лице девушки появилась робкая улыбка.

Суннива была слишком уж нежным созданием. Она не умела противостоять жизненным обстоятельствам. Она постоянно нуждалась в заботе, но сама мало что могла дать другим. В ее красивом лице не было и тени от силы воли ее матери, Суль. Силье всегда видела в Сунниве свойства ее отца, Хемминга, и дочь, к тому же, унаследовала многие черты его характера. Это стремление всегда бежать прочь от любых трудностей, жить за счет других и пользоваться чужой милостью. Особенно Суннива льнула к рослой и крепкой Ирье. Именно Ирья выполняла различные тяжелые обязанности по дому, освобождая от них Сунниву.

Но с другой стороны, Суннива была так очаровательна в своей слабости, она никому не причиняла зла и всегда как будто извинялась перед другими.

Силье похлопала девушку по плечу.

— Что же касается Таральда…

Девушка покраснела.

— Что касается Таральда, то вы должны оставаться только друзьями, помни это. Конечно, вы можете взяться за руки и иногда даже поцеловаться. Но не более того. Ничего больше, помни это!

Казалось, что Суннива была поражена откровенностью бабушки.

— Но мы никогда и не думали ни о чем! Мы просто хотим пожениться.

На миг Силье потеряла дар речи. Неужели она так плохо знала эту девушку?

— Даже речи не может быть об этом! — отрезала она и теперь была согласна с Тенгелем. — Иначе вам придется расстаться навсегда.

— О нет! — воскликнула Суннива порывисто.

— И все же вам придется расстаться, чтобы не случилось еще чего похуже.

— Нет, бабушка, будьте же добры ко мне. Вы не знаете, что такое любить другого!

Силье едва удержалась от очередного выпада. Ей хотелось сохранить