Итак, с шефом сейчас сидит человек из другого агентства. Означать это может только одно: это человек шефа, которого он туда внедрил. Следовательно, в Хеллстроме заинтересованы сразу два агентства, или же сам Проект-40 является детищем соперника той правительственной конторы, в которой работает он, Перудж. Поэтому эти две структуры неизбежно столкнутся лбами, если начнут обе слишком рьяно вести свои дела на ферме Хеллстрома.

– Все ясно, – произнес Перудж.

– Когда вы встретитесь с Хеллстромом, не сообщайте ему об этой, второй возможности.

– Я понимаю.

– Надеюсь, ради своего блага и ради моего тоже.

– Должен ли я вам сегодня перезвонить?

– Только если у вас появится что-нибудь новое. Впрочем, позвоните сразу после того, как увидитесь с Хеллстромом. Я буду ждать.

Перудж отсоединил шифровальщик сигнала и положил трубку на аппарат. Впервые в жизни он начал понимать, что чувствуют его полевые агенты. Хорошо ему сидеть там, в чистоте и уюте! Я же должен пойти и подставить шею под топор, а он и пальцем не пошевелит, если меня превратят в фарш.

Двигаясь по пологому спуску первой галереи, Хеллстром внимательно вслушивался в гул, издаваемый Термитником, в надежде уловить нечто, что убедило бы его в том, что в доме все в порядке. Но он не услышал ничего, что могло бы успокоить. Разумеется, Термитник оставался единым целым, действовал как единое целое, но сверху донизу его пронизывала дрожь обеспокоенности. Такова уж природа Термитника – тронь его на одном конце, и все его клетки ответят на поступивший сигнал. Химические процессы лежали в основании этой формы коммуникации. Ключевые работники, спровоцированные кризисной ситуацией, в которой оказались, выделяли феромоны, внешние гормоны, распространявшиеся в воздухе, каким дышал Термитник. Фильтры вентиляционной системы, обычно блокировавшие их, работали с минимальной мощностью в целях экономии энергии, а потому сигналы, распространяемые феромонами, доходили до всех без исключения, порождая и распространяя обеспокоенность. Был в этих сигналах и еще один тревоживший Хеллстрома момент – так дольше продолжаться не должно! В противном случае последствия для Термитника могут быть самыми плачевными.

Праматерь Трова предупреждала Хеллстрома:

– Нилс! Термитник все узнает и понимает вместе с тобой, а ты – вместе с ним. Есть общее знание и общее понимание. Если ты неспособен осознать то, что понимает Термитник, это приведет к нашей общей гибели.

Так что же осознает Термитник? Что нового он узнал?

На глубинные интересы Термитника указывало странное поведение Фэнси. Роение – вот чего ждал Термитник. Сорок лет они работали, чтобы оттянуть его момент. Неужели это была ошибка? Обеспокоенный, Хеллстром безуспешно пытался найти ее. Фэнси должна была находиться на съемочной площадке, но ее там не было, и Эд не знал, где ее искать. Сальдо уверял Хеллстрома, будто Фэнси под постоянным наблюдением, но беспокойство все равно не оставляло его. Неужели Термитник способен естественным путем произвести на свет новую праматерь? Фэнси – лучший кандидат на эту роль. Но как отреагирует Совет? Отправят Фэнси на переработку или же рискнут допустить преждевременное роение? Сама мысль, что Термитник может потерять Фэнси, претила Хеллстрому – ее генетическая линия породила стольких высококлассных специалистов! Вот если бы им удалось купировать ее нестабильность!

Если, конечно, это была именно нестабильность.

Хеллстром подошел к бетонной арке около пункта питания на втором уровне и увидел Сальдо. Тот, как ему и было приказано, ждал. На Сальдо можно было положиться, и это успокаивало Хеллстрома. Они вместе встали к конвейеру, с которого раздавали питательный бульон из чанов для переработки. Хеллстрому это всегда доставляло особое удовольствие – поглощать ту же еду, что и обычные рабочие. Добавочное питание, предназначенное только для главных работников Термитника, такого удовлетворения не приносило, хотя и обеспечивало двойную продолжительность жизни. Совместная еда с рабочими давала то, что Хеллстром называл «объединяющей силой».

Иногда нам нужен этот общий знаменатель, думал он. Особенно в минуты кризиса.

Сальдо знаками дал понять, что готов к докладу, однако Хеллстром сдержал его нетерпение, жестом показав, что пока не хочет новостей. Насыщаясь, Хеллстром в очередной раз осознал, насколько хрупок их Термитник. Тот мир, что они пытались создать для человечества, напоминал яйцо с тонкой скорлупой. Одно неосторожное движение – и скорлупа лопнет. В Проспекте стратегического развития все выглядело ясно и строго, а в реальности – зыбко и неопределенно. Да, Проспект – ненадежная опора в поисках ответа на вопросы, которые мучили Хеллстрома…

Термитник движется в сторону создания внесловесной основы человеческого существования. Найти эту основу – главная цель Термитника, после чего мы создадим новый язык, более соответствующий нашим нуждам. И в свете этой простой истины, завещанной нам насекомыми, мы исправляем ошибки нашего прошлого.

Увы, мы не исправляем прошлых ошибок и вряд ли когда-либо их исправим. Слишком долог путь, слишком много забот. Никто толком и не представлял, сколько времени нам потребуется, сколько ловушек возникнет на нашем пути. Поначалу, лет триста назад, во времена «устной традиции», они рассчитывали на «сто с небольшим лет». Как быстро мы поняли, что это – ошибка! И родилась новая истина: Термитник может просуществовать более тысячи лет, пока Внешний мир не будет уничтожен какими-нибудь драматическими событиями. Тогда-то, через тысячу лет, земля и окажется в нашей власти.

Но ведь такие знакомые и родные стены могут рухнуть и быть вновь восстановленными сотни раз, пока Термитник не наберет необходимую силу и его рабочие не возьмут под свой контроль поверхность этой планеты.

Что за фантазия! Эти стены вполне могут не пережить следующие несколько часов, и никто их не восстановит.