– Тогда что же произошло?

– Взгляни, – он протянул ко мне руку и ткнул пальцем в просвечивающиеся сквозь загорелую кожу вены. – Видишь, по-моему, это след укола… У тебя есть такой? – Я моментально взглянула на свою руку. Ну конечно, они ввели нам что-то затуманившее мозги и заставившее поверить в то, что нам все приснилось. Зачем им было делать нам эти инъекции? Что им надо от нас? Если сагитировать или завербовать, то разве таким образом это делается?

– Послушай, а ведь они могли нас просто убить…

Я сказала и сама испугалась собственных мыслей.

– Нам надо убираться отсюда. – Эти слова произнес Павел.

– Я не уйду, пока не выясню, имеется ли связь между этой «Россией» и убийством Вика. Я же себе этого никогда не прощу. Кроме того, надо узнать их ближайшие планы, и если они противоречат здравому смыслу – а у меня есть все основания так думать, – то немедленно действовать. Выходить на этого Рюрика…

– Давай немного передохнем. Ты постоянно делаешь вид, что ты не устала и что железная. Это ни к чему. Надо набраться сил. У меня у самого шум в голове, да и чувствую я себя скверно.

Мы вернулись в лес и вдруг услышали какой-то странный звук, похожий на горловой, почти звериный крик. Кому-то сделали очень больно.

Мы находились в месте, где хвойный лес постепенно переходил в лиственный. Между ними было несколько солнечных веселых лужаек, усыпанных цветами. И вот со стороны лиственного леса, там, где, по нашим расчетам, проходила граница, отделяющая территорию дач от остального пространства и Нагорного, раздался еще один крик или стон, затем какие-то еще звуки, напоминавшие глухие удары при падении чего-то тяжелого. Я рванулась вперед, чтобы посмотреть, но Павел крепко схватил меня за руку:

– Не спеши. Ты же не знаешь, что это такое…

Но потом, когда все стихло, мы почувствовали сильный запах паленой шерсти, который принес нам ветер со стороны леса. Павел, продолжая держать меня за руку, повел за собой… Перед нами предстала страшная картина гибели молодого лося. Он запутался рогами в колючей проволоке, которая проходила достаточно высоко и густо оплетала бетонные столбы. Несчастный лось, пытавшийся перейти из лиственного леса в хвойный, почти сгорел, касаясь рогами и всем телом находящейся под высоким напряжением колючей проволоки. Его шерсть местами обуглилась, и теперь на теле животного зияли страшные раны от ожогов. С бледных губ лося стекала кровавая пена. Один глаз лопнул, и казалось, что лось плачет кровавыми слезами.

– А ты помнишь, как спокойно Маша сказала нам, чтобы мы соблюдали инструкцию? Она даже не заикнулась о том, что проволока под током.

– Так ведь предупредила, чтобы к ней не подходили. Это и надо было подразумевать.

– Господи, как спокойно ты говоришь об этом. Поехали отсюда, все равно мы уже ничем не сможем помочь бедолаге… Вот и отдохнули.

Мы долго петляли по лесной дороге, прежде чем вырулили на центральную аллею и помчались на полной скорости вниз, туда, где, по нашим расчетам, мог располагаться штаб. Но по пути нам снова пришлось остановиться. Мы заметили в траве человека, который то ли спал, то ли просто отдыхал. Но уж слишком неестественна была его поза… Мы притормозили и увидели лежащую на лужайке женщину в коротком летнем платье. Она лежала, раскинув руки и ноги, и тяжело дышала. Глаза ее были плотно закрыты. Она явно находилась в беспамятстве. Я первая подошла к ней и взяла ее за руку. Но в это время из леса вышел молодой человек в джинсах и майке.

– Какие проблемы? – совершенно спокойно спросил он.

– Ей плохо… Посмотрите, как тяжело она дышит, да и синяки под глазами…

– Вы из какого корпуса? – поинтересовался парень.

Подошедший сзади Павел дернул меня за руку и потащил за собой.

– Послушай, ты ведешь себя довольно странно, – набросилась я на него, когда мы отошли немного в сторону. – Что ты себе вообще позволяешь? Ей плохо, а этот тип и не собирается оказывать ей помощь.

– Наркотики. Это наркотики. Они все ходят одурманенные. Как ты еще не поняла. Они же все смеются. И твоя Маша, и Стас… Или загипнотизированные. Я еще до конца не понял.

– Что, все до одного?

– Нет, не все. Возможно, только те, в ком здешние боссы не слишком уверены.

– Откуда ты это знаешь?

– Просто я наблюдательный.

– А ведь действительно, многие из них питаются в столовой, вполне возможно, что им что-нибудь добавляют в пищу… Нам надо срочно отыскать Рюрика. Послушай, что за бред вообще – лидер и вдруг инвалид.

– Это определенным образом воздействует на психику зрителей. Подлинные руководители движения просто используют этот прием.

– Так мы ищем штаб или нет?

– Не знаю. Быть может, стоит дождаться ночи?

– Чтобы нас снова укололи?

– А мы будем спать по очереди. Дежурить. А что еще остается делать? Хотя мы можем поступить иначе…

Я посмотрела ему в глаза и поняла – Павел предлагал мне уехать отсюда. Без дальнейших попыток расследования, просто уехать и все, предоставив событиям развиваться по намеченной ИМИ программе.

– Нет, я не поеду. Я остаюсь. Мое твердое решение окончательно. Давай больше не возвращаться к этому вопросу, хорошо? Ты запомнил, какой корпус находится в самом центре свастики?

– Запомнил. Но только там вовсе не корпус. Там небольшая площадка между четырьмя корпусами…

– Постой, давай остановимся. – Я соскочила с велосипеда и показала на покосившийся детский красный с белым грибок. Он стоял в стороне от дороги и смотрелся настолько одиноко и бессмысленно, что меня это навело на некоторые размышления. Я подошла к грибку и заглянула ему под шляпку. Это была обычная металлическая труба.

– Паша, тебе не кажется, что это вентиляционная отдушина? Такие бывают на подземных аэродромах. И никакого отношения к детям это не имеет. Там, под землей, на территории всего дачного городка что-то находится. Но что?

И опять этот молчаливый взгляд. Я бы не удивилась, если бы дрожащий от зноя воздух вокруг как-то сдвинулся с места вместе с Павлом и частью леса и поплыл-поплыл в неизвестном направлении, – настолько нереальной казалась обстановка. Мозги совершенно отказывались работать.

– Почему ты молчишь? Почему ты, черт возьми, молчишь? Ты хочешь, чтобы я отпустила тебя? Так иди. Я тебя не держу. Тебе нужны деньги? Пойдем, я их тебе сейчас отдам.

– Тс… – он приложил палец к губам. Мы слышали какие-то голоса. Рядом – ни души, а голоса звучали все явственнее и явственнее.

– По-моему, это ОТТУДА, – Павел показал на трубу. – Из-под земли.

Мы прижались к трубе и стали слушать.

Да, он был прав. Голоса действительно шли оттуда. Разговаривали сразу несколько мужчин. Но только разобрать хотя бы одно слово было невозможно.