знаю… Всегда и повсюду этот чертов десятый маршрут. Моя жизнь — комедия.

— Я вижу, ты и не против.

Снова наступает тишина, едва нарушаемая потрескиванием дров в костре.

— Ну вот, и я плюнула на эту идею путешествия. Я… я, в общем-то, потеряла еще три года, заново учась жить. Работа, спорт, встречи с подругами. Они старались меня отвлечь. Я была единственной одиночкой в группе. Была и остаюсь. Так что они все время пытаются меня пристроить. Это невыносимо.

— Я понимаю.

С ним было то же самое, когда ушла Лора. Рено был с Летисией, друзья, с которыми они еще виделись, тоже мало-помалу обзаводились семьями. Он стал непристроенным мужчиной. И никто не понимал, что он не желает больше об этом слышать, что для него все позади. Хлоя продолжает:

— А потом два месяца назад умерла моя мать. Рак яичников. Отец выставил на продажу семейный дом. Я поняла, что это конец жизненного цикла, что пора уходить. Такие вещи всегда чувствуешь. Обрывается последняя связь, и знаешь, что можешь уйти. Я не хотела брать отпуск за свой счет. Я уволилась. Я молода, найду что-нибудь другое в какой-нибудь другой стране.

Она бросает камешек в воду. Эмиль протягивает ей бутылку.

— Куда ты поедешь после Пиренеев?

— Может быть, в Испанию. Потом на Сицилию. Дальше — еще не знаю.

— А твои подруги? Они поедут с тобой?

Хлоя качает головой. Отсветы пламени пляшут в ее светлых волосах.

— Нет. Они со мной только на десятом маршруте.

Она подтягивает колени к груди. Ему нравится, как она на него смотрит, склонив голову набок. Хочется погладить ее по волосам.

— А ты? — спрашивает она. — Почему ты совсем один? Ну, не считая той чокнутой, которую ты подобрал на дороге…

Он не успел заготовить невинную ложь. Его застигли врасплох.

— Я… У меня тоже…

Он сглатывает. Хлоя смотрит на него спокойно, с интересом. Ему не хочется говорить ей о своей болезни. Сегодня он хочет быть молодым и полным жизни, как она. Хочет быть парнем, у которого все впереди.

— У меня тоже она ушла, — говорит он наконец.

— Кто? Твоя подружка?

— Да. Она ушла год назад. Не в пример тебе, я так и не узнал, был ли кто-то другой. Мы… Мы не собирались жениться, но… она захотела ребенка, и… она была готова куда больше, чем я. Я… Я был еще мальчишкой.

Он удивлен, как это само собой сказалось. Потому что это ни в коей мере не ложь. Это правда, Лора хотела ребенка. Лора мечтала завести ребенка с ним. Он в конце концов капитулировал, но было поздно. Он понял это только после. Ему трудно поверить, что он только что все рассказал Хлое, ведь даже Рено этого не знает. Он никогда не мог об этом говорить. Он никогда не мог понять уход Лоры, принять его. Но всегда знал, что именно в этом корень проблемы.

— Что же произошло? Вы не пытались? — допытывается Хлоя.

— Ну, так… Скажем… Когда я наконец решился, было уже поздно.

— Ай.

— Да. Она ушла. Я… я думаю, был кто-то другой, но я этого так и не узнал.

— Что бы это изменило? Она ведь все равно ушла.

— Верно.

— Это могло бы позволить тебе снять с себя ответственность. Вот чем это полезно.

— Как это?

Хлоя перекатывает камешки между пальцами.

— Ну… Всегда проще видеть в сопернике причину разрыва. Гораздо проще, чем признать, что сам все испортил.

Эмиль знает, что она права. Но ему не хочется этого слышать. Все кроется в ее желании ребенка и его незрелости… Он не хочет больше думать об этом сегодня. Он пытается сменить тему.

— Мы порвали, и… я тоже оказался единственным одиночкой в группе. Все вокруг меня обзаводились семьями, моя работа мне наскучила, а потом мой лучший друг стал папой. Это была последняя капля. Пора было уходить, как ты сказала.

— Просто взял и уехал?

— Да. В одночасье. Купил кемпинг-кар и уехал. Это было… Не знаю… Как будто я проснулся, после того как спал в безвкусной жизни долгие месяцы.

И тут он не лжет. Он слышит себя, будто кого-то другого, и задается вопросом, был ли приговор его болезни единственной причиной отъезда… Хлоя подносит бутылку ко рту и несколько секунд смакует вино, прежде чем ответить:

— У меня было в точности такое же чувство. Надо остерегаться.

— Чего?

— Как бы не уснуть в своей жизни. Все мы к этому склонны. Я постараюсь быть начеку на будущее. И ты бы тоже.

Он кивает. Он не скажет ей, что у него больше не будет времени уснуть в своей жизни.

— А ты кем работаешь? — спрашивает Хлоя, передавая ему бутылку.

Они допили вино. Поговорили о своих работах, потом о родных, о его и ее представлении о жизни. Оба слегка пьяны. От этого так хорошо. Хлоя лежит на камнях, ее платье задралось выше колен. Он придвинулся к ней, но не решается ее коснуться, пока еще нет. Он смотрит, как отсветы пламени пляшут на ее волосах, на ногах, в глубине глаз. У Хлои немного заплетается язык, когда она привстает на локте и спрашивает:

— Может, пойдем в твою машину?

В глазах у нее решимость. Ему очень хочется ее поцеловать, ощутить ее тело своим.

— Там Жоанна.

— Она ведь спит наверху?

— Да…

— Мы тихо. Обещаю тебе, я буду тихой как мышка.

Она лукаво улыбается. Встает, опираясь на колени Эмиля, и это прикосновение доканывает его.

— Тогда полная тишина! — командует он.

— Есть…

Она задевает его бедро. Он поспешно ловит ее за руку и увлекает под деревья в направлении кемпинг-кара.

— Идем.

—

Оба спотыкаются, входя в кемпинг-кар, и Эмиль почти уверен, что они уже разбудили Жоанну, но не успевает и рта раскрыть, Хлоя обнимает его, ее