— О! Ваше положение уже позволяет судить об этом? И что вы, собственно, делаете в этом доме?

— Снимаю комнаты на втором этаже.

Серые глаза женщины остановились на Фионе, но очаровательный ребенок не вызвал у нее никаких эмоций. Взгляд миссис Акерс снова вперился в Айлин.

— Грегори всегда был охоч до молоденьких брошенных дурочек с довеском.

Злые слова больно хлестнули Айлин, но она парировала удар, спокойно улыбнувшись и заметив:

— Значит, у меня есть хоть какое-то преимущество, не так ли?

— В мечтах, — прозвучал насмешливый ответ.

Айлин не хотела, чтобы последнее слово оставалось за этой самоуверенной особой, но…

— Мелани?!

Противницы, словно по команде, оглянулись: в дверях стоял Грегори Акерс. Судя по выражению лица, удовольствия от встречи с бывшей женой он явно не испытывал.

— Да, милый. Я вернулась, — растягивая слова, сладко пропела миссис Акерс.

— Зачем?

Да, встречу теплой не назовешь, с облегчением подумала Айлин. Даже вежливым быть не потрудился — стоит в дверях, нахмурившись, глаза ничего доброго не сулят. Однако более чем прохладный прием ничуть не смутил незваную гостью, она по-прежнему чувствовала себя хозяйкой положения. Айлин вдруг поняла, что эта женщина настроена очень серьезно.

— Тебе, Грегори, нужна жена, — начала Мелани без предисловий. — Я лучше кого бы то ни было подхожу на эту роль. — Она посмотрела на соперницу с ребенком, как на прокаженных. — И даже прощаю твою неучтивость.

Грегори молча, не отрываясь, смотрел на бывшую жену. Айлин почувствовала себя лишней, хотя оказалась вмешанной в чужие дела невольно.

— Извините, мне, наверное, лучше уйти.

— Нет-нет, — живо обернулся к ней Грегори. — Останься, пожалуйста. А Фиону усади на диван.

— Какой же ты, дорогой, старомодный и пугливый, — усмехнулась Мелани.

— Не сказала бы, — вставила Айлин.

— Идиотка, — презрительно бросила Мелани, — ему же просто нужен свидетель. Другого толку от тебя нет.

Это уже была пощечина! В Айлин закипела отчаянная злоба на эту нахалку, невесть откуда взявшуюся. Идиоткой ее обзывал только Эшли, и то в самые отчаянные моменты ссор. Для него все женщины идиотки, так уж он устроен. Себя же Айлин таковой не считала и никому не собиралась спускать оскорблений, а уж этой и подавно!

— Бесчувственная, как деревяшка… — процедила она сквозь зубы.

— Вот именно, — кивнул Грегори. — Душевности явно не хватает.

Мелани смерила Айлин холодным взглядом и предупредила:

— Полегче, куколка. Я ведь тоже юрист, и опытный. По судам затаскаю.

Не обращая больше внимания на присутствие противницы, Мелани вернулась к цели своего визита.

— Нам предстоит разбирательство по делу о родительском попечении, Грегори. Я пришла с предложением. Хочу, чтобы ты снова вернулся ко мне и исполнял роль любящего мужа — это у тебя получается очень хорошо. А я, глядишь, и стану губернатором штата.

И тут Айлин вспомнила, где видела это лицо: на многочисленных плакатах и буклетах. Мелани Акерс — активная участница последней избирательной кампании, ярая поборница гражданских прав женщин.

— Вот и все, что мне надо. — Мелани ничуть не стеснялась обнажать свои карьерные амбиции. — А тебе, Грегори, нужен Сирил. И только в браке со мной ты сможешь его сохранить.

Айлин ужаснулась: какой цинизм!

— Это же бесчестно! Это шантаж! — вырвалось у нее.

Мелани ухмыльнулась, давая понять, что мнение других ее не интересует. Айлин с мольбой взглянула на Грегори. Неужели нет выхода из ловушки, которую подстроила эта мерзкая особа?

Грегори истолковал ее взгляд по-своему. Как бы желая извиниться, что был связан с отвратительной шантажисткой узами брака, он объяснил Айлин:

— Мелани недавно начала рваться к власти, раньше за ней этого не замечалось.

— Мне нужно было время, чтобы почувствовать свою силу, — без тени смущения согласилась та. — Но я уже многого достигла и собираюсь уверенно шагать дальше. Я стану губернатором штата Флорида. Мое имя войдет в историю. А ты, Грегори, чего достиг? Кто ты сейчас?

Он угрюмо молчал. Айлин стало не по себе от ее невыносимо хвастливого самодовольного тона. Эта готовая пройти по трупам к намеченной цели тварь имеет наглость смотреть на бывшего мужа с брезгливой жалостью! В ней нет ничего человеческого — ни души, ни сердца. Ей нужна только власть. Господи, какая гадость, брезгливо скривилась Айлин.

— Я всем расскажу, какая ты на самом деле! — выкрикнула она. — Об этом разговоре узнает вся страна! Я передам его слово в слово во все газеты…

Мелани рассмеялась.

— Несчастная кликуша! Ты же сама выроешь себе яму, из которой не выберешься. Тебе никогда не выплатить штрафа за моральный ущерб, который я отсужу.

— А я открою твое подлинное лицо, и тебя никуда никогда не изберут!

— Да тебе никто и не поверит, потому что еще раньше я выставлю тебя на всеобщее посмешище. — Мелани чеканила слова с ледяным спокойствием. — В зале судебных заседаний я сумею представить белое черным, а черное белым. Ты похожа на… мексиканскую шлюху. Вымогательницу. Вонючую проститутку со свалки, которая способна заработать только тем, что у нее между ног. Как думаешь, Грегори, я сумею выиграть процесс?

— Да, факты подтасовывать ты умеешь, тут тебе трудно найти равных.

Мелани удовлетворенно хмыкнула и, глядя на Айлин змеиным взглядом, пояснила:

— Мы с Грегори не похожи друг на друга. Он идеалист. Добивается правды и справедливости, которые никому не нужны. Я же добиваюсь успеха. В итоге я выиграла, а этот чистоплюй проиграл. Верно, Грегори?

— Да, ты превзошла саму себя.

Может, поэтому Грегори и оставил практику? — мелькнуло в голове у Айлин. Он принципиален и пытался исправить то, что ему казалось несправедливым… Но, видно, не добился своего.

Мелани, ехидно улыбаясь, продолжала:

— Вот что нас все время разделяло. Дорогой, ты это признаешь и принимаешь. Не так ли?

— Не радуйся, поста губернатора тебе все равно не видать как своих ушей.

— Грегори, никто не может помешать тебе выиграть дело о родительских правах, — горячо заговорила Айлин, вдруг испугавшись, что из любви к сыну он поддастся на шантаж. — Если суд решит в твою пользу…

Мелани перебила ее:

— Дорогой, объясни-ка все своей бестолковой подружке.

Грегори глубоко вздохнул, посмотрел в глаза Айлин пустым, ничего не выражающим взглядом. Голос его зазвучал глухо и бесстрастно:

— Я упрекал Мелани, что ради карьеры она слишком мало внимания уделяет Сирилу. После каждодневных изматывающих скандалов она вынудила меня уйти из дому. Потом родительские обязанности быстро ей наскучили, и она выпроводила малыша ко мне. В то время это вполне соответствовало ее целям и амбициям. Я обратился в суд, который постановил, что Сирил останется со мной. Мелани не стала опротестовывать решение, поскольку оно ее более чем устраивало. А теперь мадам метит в губернаторы, и для имиджа ей позарез необходима образцовая американская семья. Поскольку я не собираюсь идти на уступки, она вновь обратится в суд, где начнет заламывать руки, изображать душевные муки и волнение за ребенка, будет жаловаться на жестокое обращение грубого мужчины с беззащитной женщиной. Будет утверждать, что ей угрожают физическим насилием… Верно, я говорю, любвеобильная мамаша?