На Волине остановились сразу несколько неодобрительных взглядов – поняв, что сморозил глупость, тот замолчал и растерянно улыбнулся.

– Тут следует понимать следующее, Сашенька, – возразила Алиса. – В действительности Потрошитель мог убить намного больше людей. Например, лондонский следователь Эбберлайн прибавлял к этому списку и проститутку Марту Тэбрем, а всего схожим способом в британской столице той осенью погибли двенадцать человек. Жестокие убийцы существовали и до Джека, но этот человек потряс всех именно отсутствием выраженных мотивов. Он просто убивал женщин, вырезал им внутренности и выкладывал их в странной последовательности. Он не насиловал девушек и не мучил их перед смертью: все жертвы до «разделки» были задушены, либо им сломали позвонки. Похоже, для него убийства – обыденная работа: он делает это, потому что по какой-то причине должен делать. Самое страшное: Потрошителя так и не поймали – он исчез, прекратил убивать неизвестно почему. Ты слышал, что вчера сказал врач в морге? Даже опытный доктор не смог бы извлечь органы из трупа менее чем за полчаса. А наш друг сделал это за 15 минут – в точности, как реальный Потрошитель. Мы обыскиваем машины извозчиков, но нужно приниматься и за проверку хирургов. Такие подозрения существовали и относительно личности настоящего Джека Потрошителя: он был очевидным профессионалом в том, что касается человеческой анатомии.

– Да, но если я не ошибаюсь, мадам, вы сказали: Потрошитель прислал в английскую полицию письмо, написанное с грамматическими ошибками, – хмуро заметил Муравьев. – Как-то это не вяжется с образованным доктором.

– Конечно, ваше высокопревосходительство, – кивнула Алиса, отпив остывшего чаю. – Только здесь существует один нюанс – по предположению большинства независимых исследователей, Потрошитель намеренно «косил» под простолюдина, человека из народа, чтобы запутать расследование. И весьма удачно «косил» – ведь его, напомню, так и не поймали…

В кармане у Муравьева запиликал телефон. Глянув на дисплей, он без объяснений выбрался из лимузина. Каледин уже знал – если директор департамента соизволил подняться, то звонок важный – с начальством принято говорить стоя. Проведя краткую беседу, Муравьев вернулся назад.

– Звонил Шкуро, – сообщил он, не глядя на коллег. – Его величество уже в курсе второго убийства. Меня вызывают во дворец и вас, – он тронул рукав шефа Отдельного корпуса жандармов, – тоже, милостивый государь. Чувствую, беседа предстоит жесткая. Господин Каледин, у вас есть час свободного времени – когда мы вернемся из Кремля, то устроим совместное закрытое совещание. У нас есть маленькая подвижка – на щеке второй жертвы эксперты обнаружили что-то похожее по составу на микроскопическую каплю слюны. Хотя возможно, это всего лишь вода. Надеюсь, в ближайшие часы мы получим результаты анализа ДНК.

Все, кроме Антипова и Муравьева, вылезли из лимузина. Послышался рев мотора, и машина сорвалась с места. Городовые в оцеплении взяли под козырек, положив руки на эфесы сабель.

– Пошли завтракать, что ль, – зевнул Каледин и посмотрел на часы.

– Ты извращенец, – обомлела Алиса. – Как и все мужики, впрочем. Даже у трупа девушки ты только и думаешь поскорее бы набить себе брюхо.

Каледин охотно кивнул головой. Алиса взяла его под руку.

– Поедем в китайский ресторан? – спросила она, не меняя тона.

– В китайский, – согласился Каледин. – С этими маньяками помрешь с голодухи. Хорошо, что ты не предложила японский. Суши – говно.

– Сам ты говно, – огрызнулась Алиса. – Стильная здоровая еда, никаких вредных жиров и углеводов. Люди после такого питания до ста лет живут.

– Если так рассуждать, то коты должны быть патриархами, – заметил Каледин. – Наш же сдох через три года: сырая рыба его прикончила.

– Он сдох от того, что ты оставил его в запертой квартире, когда на месяц уехал в командировку, – поправила меховую шапку Алиса. – Фашизоид.

– Виноват, – сознался Каледин. – Но думается, он сам покончил жизнь самоубийством, когда понял – ему предстоит всю жизнь есть только сырую рыбу. По крайней мере, я бы на его месте сделал то же самое.

Парочка удалилась в направлении «Тойоты». Поручик Волин поднял воротник, защищаясь от ледяного ветра, и тоскливо поглядел им вслед. У дома напротив рабочие, игнорируя скопление городовых, клеили на биллборд рекламу нового молодежного движения. На плакате тинейджер в бейсболке держал в левой руке косяк с марихуаной, а большим пальцем правой салютовал вверх. Надпись аршинными буквами на плакате гласила: «Пипламъ respect и уважуха! Планъ царя-батюшки жжотъ, бакланъ!»

Отвинтив пробку с бутылки «Голд лейбл», я сделал жадный глоток. Сорокаградусный виски, выплеснувшись горячей струей, обжег пищевод до самого желудка – я явственно почувствовал аромат дубовой бочки, исходящий от благословенного напитка. Блаженно высунув язык, я слизнул янтарную каплю, столь завлекательно повисшую на узком горлышке.

Чертовски хочется проглотить еще граммов сто, но, увы – я не могу себе этого позволить. Вечером опять садиться за руль – пусть в крови останется поменьше алкоголя. Вдруг машину остановит дорожный городовой с дозиметром, их вокруг развелось как собак: не хочется, чтобы отлично продуманная операция вдруг сорвалась из-за непредвиденной мелочи.

Отставив бутылку в сторону, я облизнулся, собирая остатки влаги вокруг губ. Итак, мне нужно еще три артефакта – собрав их, можно со спокойной душой приступать к финалу. Признаться – руки так и чешутся. Вчера вечером я выкупил в турагентстве забронированную путевку в Таиланд – все прошло без сучка и задоринки. Рождество кончилось, пасхальные каникулы еще не начались, на дворе ледяной февраль – «мертвый сезон». Я должен буду улететь 31 февраля – странная дата, не правда ли? Но в этой стране все довольно странно. Еще не так давно здешний февраль считался самым коротким месяцем в году, в нем насчитывалось всего-то 28 дней. Ситуация в корне изменилась после августовской железнодорожной катастрофы, когда у всех лопнуло терпение: каждый год в этом месяце и самолеты падают, и метро взрывается, и лодки тонут. Особым императорским указом август был навечно вычеркнут из календаря. В году стало ровно 11 месяцев, а «бесхозные» августовские дни распределили поровну – таким образом в феврале появилось трое лишних суток. Произошла официальная замена титула государя – из «августейшего» его постановили именовать «сентябрейшим». Но я не против – 31 февраля так 31 февраля. А пока – дела прежде всего. Часов в восемь вечера я выйду на ночную охоту: забирать необходимый для процедуры третий ларец. Правда, придется сменить стратегию – переулки заполнены господами в штатском, со стальным взглядом и оттопыренными карманами. Но туда я идти и не собираюсь…

Кинув в рот пластинку жвачки, я задвигал челюстями – по деснам разливался пластмассовый вкус арбуза. Надо отбить запах «лейбла» ну и поспать хотя бы часок. Скоро вставать на работу, а я бодрствовал практически всю ночь, священнодействуя с ларцом. Разделка проходила как обычно – но вот с дополнениями в виде банта на животе пришлось повозиться. Мой путь был многоступенчатым и трудным, и его устилали отнюдь не розы. Очень может быть, что любой другой человек на моем месте бросил бы эту затею еще на начальной стадии – даже зная, какой сногсшибательный приз положен в финале. Печально одно: каждый период проходил слишком быстро, только вздохнешь полной грудью, как все – надо опять собирать артефакты, искать подходящие ларцы. Маскировать процедуры под работу банального убийцы-маньяка – отличная идея: по всему миру кишмя кишат эти моральные уроды. Нет, я абсолютно не такой, не следует нас даже и сравнивать. Я сразу избавляю экземпляр от страданий, тот фактически не чувствует боли: жаль, что приходится пугать их перед смертью. Но ничего не поделаешь – в бальзаме должно содержаться достаточно адреналина для насыщения энергией перед встречей с Луной.