— Очень хорошо, что дома, — сказала я, — он-то мне и нужен.

Пришли мы с Валей к ней домой. Она трясётся, за меня прячется. А у её родителей лица такие грустные, у обоих… Как будто мы им объявили, что Валька бросает школу и идёт работать дворником. Но я всё равно храбро в прихожую прошла и говорю:

— Здравствуйте! Лекарство мы не купили. Но если вы нам поможете в одном деле, то всё всегда будет в порядке! Никакого томографического тупизма!

— Топографического, — в один голос поправили меня Валька и её папа.

— А какая нужна помощь? — спросила Валькина мама.

— Я думаю, мы без вас справимся, не будем вас от Полины отвлекать, — вежливо улыбнулась я ей, а Вальке прошептала на ухо: — Всё-таки версию с наследственностью не стоит упускать из виду.

Валькин папа согласился нам помочь. Мы разложили на столе лист ватмана, Валя принесла линейку и карандаш. И мы втроём сделали карту нашего района. Прорисовали все улицы и переулки и обозначили все магазины и аптеки, школу и детскую площадку. Для верности каждую линию обвели чёрным маркером.

— И нарисуйте все детские сады! — крикнула нам из соседней комнаты Валина мама.

— Зачем? — спросил папа.

— Чтобы Валя могла забирать Полину из детского сада!

— Так Полина только через два года в сад идёт.

— Ничего, на будущее!

Нанесли мы на нашу карту детские сады.

— И салоны красоты нанесите! — снова крикнула мама.

— А не рановато ли? — растерялся папа.

— На будущее! — прогремела мама.

В общем, закончили мы карту, понесли моим родителям показывать. Валькин папа с нами пошёл. Он очень гордился тем, как здорово мы всё нарисовали. Моим родителям тоже понравилось, и мы решили по нашей карте все вместе в аптеку сходить, чтобы проверить, правильно ли мы всё записали по памяти.

Взяли с собой Валькину маму, ей всё равно надо было с Полиной гулять. Продавщица очень удивилась, когда мы всей толпой в аптеку завалились и попросили перекись и капли от боли в животе. На радостях забыли купить вату, но, к счастью, она у нас дома ещё не совсем кончилась. На обратной дороге наши мамы попросили дорисовать на карте Сбербанк, магазин одежды и химчистку, при этом приговаривая: «Девочкам на будущее!»

С тех пор мы с Валькой брали всюду карту и больше не терялись. Правда, иногда мы находили нашу карту не на Валином столе, а в хозяйственной сумке одной из наших мам, но каждый раз они делали большие глаза и говорили, что не знают, как карта к ним попала.

А Валькин папа с тех пор нас зовёт топографическими гениями. В шутку, конечно, но всё равно приятно.

Пришла я как-то в школу, сумку на парту кинула, уселась. Потом сумку к себе подвинула и голову на неё положила.

— Протасов? — спросила Мила с сочувствием.

— Угу…

— Надо же, — протянула Мила, — а вроде нормальный, симпатичный даже… И не скажешь, что может так нервы мотать.

— Ещё как может, — пробурчала я.

— Ларис… А может, тебе это кажется?

— Ничего мне не кажется! Давай я тебе факты перечислю. Четырнадцатое февраля. Прошло?

— Прошло.

— Была от него «валентинка»?

— Не было.

— Даже тебе пришла!

— Что значит — «даже мне»? — возмутилась Мила. — Я что, не человек, что ли? И потом, вспомни! Это не «валентинка» оказалась, а записка Маргарите Михайловне от дворника. Он в ней попросил нас после праздника помочь ему во дворе снег разгрести.

— Но сам факт!

— Факт — да. Против Протасова.

— Вот! Восьмое марта тоже прошло. Были розы? Не было. А весенняя дискотека в большом зале? Ты вспомни, как он себя вёл! Танцевал с Антоновой весь вечер! А я, между прочим, к чаепитию медовик сама испекла. Вся перемазалась кремом, пока до школы дотащила.

— Прямо сама?

— Ну нет, конечно, мама помогала…

— Безобразие!

— Сама попробовала бы испечь! Сложно тесто раскатывать… Да ещё восемь коржей!

— Да не это безобразие! Поведение протасовское — безобразие.

— Ага! — воскликнула я. — Теперь ты меня понимаешь. Всё, бросаю его совсем! Сколько раз мне мама говорила: девушка должна быть гордой. Вот я и буду.

С этого дня я решила: больше не слушаю Земфиру (она у него в списке аудиозаписей «ВКонтакте» висела). Больше не читаю Хокинга, который числится у него в списке любимых авторов (да, ради Протасова я целый год мучила книгу с таким мудрёным названием, как «Большое, малое и человеческий разум»). И никогда, никогда не буду танцевать под Дженнифер Лопес! Он ведь под неё с Антоновой танцевал… На моих глазах!

Стереть все записи про него в дневнике! И больше никогда не говорить маме, какой хороший парень учится в девятом «А» — Серёжа Протасов…

Мне стало жалко себя до слёз. И я твёрдо решила показать Протасову: зря он так поступил со мной. Он ещё пожалеет, что упустил такую потрясающую девушку, как я!

Мы с Милой разработали целый план. На листочке написали: «Наказание для Протасова».. И дальше список: новое платье, сумочка, духи, украшения.

— Знаешь, — вдохновилась Мила, — он ещё больше будет мучиться, если ему кто-нибудь расскажет, какая ты замечательная.

— Может, ты?

— Нет, я же твоя подруга. Все сразу поймут, откуда уши растут. Тебе надо совершить какой-нибудь выдающийся поступок. Например, стать звездой по какому-то предмету. Пойдёт о тебе в школе слава. Вот тогда Протасов пожалеет.

— Ладно, — вздохнула я, — чего только не сделаешь, чтобы показать парню, что он был не прав.

Я решила стать звездой по физике. Теперь, вместо шатаний с Милой по торговым центрам, я оставалась дома и зубрила, зубрила, зубрила. Правда, оказалось, чтобы хорошо отвечать на уроках, зубрить мало. Мне не хватало базовых знаний. Поэтому я взяла в библиотеке учебники за седьмой и восьмой класс, чтобы разобраться в физике с самого начала.

Учительница была, конечно, удивлена, что я стала тянуть руку на каждом уроке, но меня вызывала. Пятёрки по физике запрыгивали в мой дневник и делали своё дело: в конце года физичка предложила мне после уроков сделать доклад в большом зале. В том самом, в котором Протасов танцевал с Антоновой под Дженнифер Лопес!

Мой звёздный час настал. Звёздный — в прямом смысле слова. Я делала доклад по книге Стивена Хокинга «Джордж и тайны Вселенной». Вообще, это детская книга. Когда я разобралась в физике, то перечитала эту книгу с самого начала и поняла: она гениальна. Но я решила выбрать что-то попроще. Ведь в зале должна была собраться вся школа, и мне хотелось, чтобы всем всё было понятно: и первоклашкам, и Антоновой с её двойками по физике.