вроде сосисок, а сверху плавали завитушки, которые изображали пар.

Рисунок всем понравился, особенно когда Савва добавил к бочке тоненькие руки и ноги. Но тут пришел Петя Акулов.

— Ты зачем меня нарисовал? — возмутился он.

— Это не ты.

Все засмеялись.

— Нет я, — сказал Петя и показал на сосиски. — А это что?

Все еще громче засмеялись.

Дело было в том, что Петя каждый день приносил с собой в школу то жареные пельмени, то сосиски, то еще что-нибудь удивительное. На большой перемене он обычно сидел на своей парте, обхватив руками толстый портфель, по одной вытягивал из него какие-нибудь вкусные штуковины, съедал их и ни с кем не делился. Это подрывало Петин авторитет как старосты и укрепляло мнение, что он обжора и жадина.

К тому же, пока Савва спорил с Петей, на доске появилась надпись «Наш начальник Петя Акулов». Тут уж Петя совсем разобиделся и разорался.

Размышляя о списке принимаемых в пионеры, где не оказалось Саввы, друзья подошли к дороге и остановились, пропуская машину.

— Сейчас брызнет, — задумчиво констатировал Савва.

Машина подпрыгнула на кочке и брызнула. Коля отскочил и остался чистым. У Саввы же вся куртка и фуражка покрылись большими каплями грязи. Савва растопырил руки и застыл на месте.

— Сначала с фуражки стряхни, — посоветовал Коля.

Савва осторожно снял фуражку и тряхнул. На этот раз Колене удалось убежать, но зато он кое-что придумал.

— Знаешь что? — сказал он. — Если тебя не примут в пионеры, то и я не буду вступать. Пионервожатая говорила, что на день Конституции тоже будут принимать, вот тогда вместе и вступим.

— Ты что? — испугался Савва. — А если рассердятся и совсем: не примут?

Но в субботу все выяснилось.

Зал был полон. Младшие сидели в первых рядах, старшие за ними. Первый ряд занимали только участники художественной самодеятельности и те, кого должны были наградить.

На сцену вышел директор, открыл торжественный вечер начальных классов и поздравил всех с тридцатилетним юбилеем школы.

За ним выступила завуч. Она долго и интересно рассказывала о школе, например, о том, что в войну половину здания занимал военный госпиталь, что многие из учителей и учеников были на фронте, а директор школы Василий Иванович самый настоящий герой, потому что он два раза ранен и награжден двумя орденами Красной Звезды. По всему выходило, что их школа не простая, а особенная и даже знаменитая. Многие выступали после завуча, но интереснее никто ничего не рассказал…

— А сейчас, — объявила старшая пионервожатая, — нам предстоит приятная процедура.

Тут восемь силачей из четвертого класса вынесли на сцену большой стол, заваленный призами и вымпелами.

— Смотри, — сказал Коля, — Щегол тоже на первом ряду.

— Руки потирает, — сказал Савва, — наверное, больше всех сдал…

— Волнуется, — сказал Коля, — сейчас дадут.

— А самолета-то нет.

— Посмотрим, — ответил Коля.

Ребята отхлопали все ладони, так как награждаемых было много. Сначала на сцену целыми командами выходили спортсмены в белых трусах и майках. Им вручали вымпелы и кубки. Когда они все ушли, два мальчика и одна девочка показали акробатический этюд.

Мальчики встали на середину сцены и взяли руки крест-накрест. Полненькая девочка выбежала из-за занавеса, подпрыгнула, но встать на руки не смогла, потому что руки отодвинулись в сторону.

— Кремляков, Меркурьев, присядьте! — приказал голос невидимого физрука.

Мальчики присели. Девочка снова подпрыгнула, Кремляков и Меркурьев повалились на пол, но, как настоящие спортсмены, тут же вскочили и снова приготовились. Девочка обхватила их за шеи и опять попробовала. Руки опять ушли в сторону. Мальчики хотели опустить ее на пол, но она не сдавалась, упорно стремясь вверх.

— Хватит, — скомандовал тот же голос, — выносите!

Кремляков и Меркурьев покраснели от натуги и понесли девочку со сцены, хотя она продолжала барахтаться…

— Сидорова, прекрати! Куда ты? Надо было хоть раз прорепетировать! — в последний раз донесся голос физрука, и зал. взорвался аплодисментами.

Вечер затянулся, потому что, кроме речей, поздравлений и запланированных номеров, выступали все, кто пожелает.

Танцы, песни, стихотворения — все было. Петя Акулов изобразил медведя. А один мальчик из четвертого класса рассказал стихотворение, которое сам сочинил. Стихотворение было длинное, но особенно запомнились строки:

Мне приснилось, я мчусь на коне,

Сердце бьется свободно в спине…

— Это он для рифмы, — сказал Коля.

— А вообще-то правильно, — сказал Савва, — оно и в спине бьется, только нужно с другой стороны посмотреть.

— На сцену приглашаются Коля Максимов, Савва Марков и Слава Топоров — все из третьего «Б», — неожиданно объявила старшая пионервожатая.

Друзья даже подпрыгнули на своих местах и вопросительно посмотрели на Веру Федоровну.

— Раз зовут — идите, — сказала она.

Оказалось, всех троих наградили книжками: «За активную работу на пришкольном участке», как сказала старшая пионервожатая.

— Эти ребята, — добавила она, вручая подарки, — молодцы! Весной по собственной инициативе они помогли нашему ботанику Емельяну Даниловичу привести в порядок пришкольный участок. Все они к празднику будут приняты в пионеры.

— А меня тоже примут? — спросил Савва, когда пионервожатая трясла ему руку.

— Безусловно, — сказала она, — просто Петя Акулов пропустил в списке твою фамилию…

А с Генкой Щегольковым, как всегда, вышла история. За луч-шую работу по сбору металлолома наградили вовсе не мальчиков, а двух маленьких девочек из второго класса, и вовсе не самолетом — а двумя большими куклами. Генка и некоторые другие были недовольны.

— Оля и Ира не только собрали по пять килограммов металлолома, но и помогли погрузить его на машину, — сказала старшая пионервожатая, — а некоторые мальчики — я не буду говорить фамилии — хоть и собрали больше, позорно удрали со двора школы, когда их попросили помочь. Выходит, девочки оказались настоящими хозяйками, которые болеют за дела школы, а кое-кто только стремился к получению приза. Правильно я говорю?

— Правильно! — закричали все и захлопали.

— Не правильно! — буркнул Генка на весь зал.

— Щегольков, а ты вообще не бурчи, — сказала пионервожатая.

— Буду! — сердито сказал Генка. — Все равно я больше всех собрал!

— Знаешь, Щегольков, я не хотела об этом говорить, — сказала пионервожатая, — но ты сдал такой металлолом, за которым пришли из вашего домоуправления. Нам пришлось краснеть за тебя и все вернуть. Разве можно сдавать в металлолом крышки от колодцев и новые трубы?

Зал загудел, Щегол вскочил и побежал к выходу.

Савва удивленно хлопнул себя по лбу.

— А я думаю, — сказал он, — почему на него слесарь дядя Степа ругался? Поймаю, говорит, вашего Щегла — уши оторву!

— Значит, еще не поймал, — сказал Коля.

На этом юбилейный вечер закончился.

«Я вас когда-то разбудил…»

Савва