Я прислонился к стене и скрестил руки, пытаясь выглядеть Серым Принцем и украдкой вытереть взопревшие ладони о дублет. Я посмотрел на Нийян и скорбно спросил:

– Сколько?

Нийян помотала головой.

– Ты думаешь, я сделала это ради денег? – Она свела ладони и сделала жест, как будто бросила что-то в мою сторону, тем самым показывая, что расторгает наш союз и наш Замо́к. – Ты не Серый Принц, Дрот, хотя и казался им пару месяцев назад. Страховать тебя очень быстро стало довольно накладным делом. Мне это ни к чему, коли он шарится по моим границам.

Она указала большим пальцем на Шатуна, который по-прежнему сидел тихо с девчонкой на коленях.

У меня засосало под ложечкой. Я всегда ценил Нийян выше прочих Тузов. Она, как я сам, начинала без всяких связей среди Кентов и сумела выбиться в люди благодаря таланту и решимости. Нийян была умна, когда доходило до улицы, и ее мнение имело вес. Если она сочла, что моя звезда закатывается, то мне не хотелось думать о том, чем это обернется для меня в ближайшие месяцы.

Правда, ей я ответил бесцветным выражением лица и словами:

– Значит, моя голова в обмен на тишину на границе? Я дал бы тебе намного больше за много меньшее.

– О нет, я предложил щедрее, – подал голос Шатун.

Второсортный Туз поднял бокал, и кольца негромко звякнули о стекло.

– Но Нийян отказалась. – Он пригубил и удовлетворенно улыбнулся, хотя мне показалось, что это не имело никакого отношения к вину. – Два месяца назад я посулил ей половину кордона за твою голову на блюде, но она сказала…

– Твои неудачные попытки подкупа никого не интересуют, – мягко вмешался Волк, отрезая новый кусок мяса. – Хочешь погавкать, кобелек, – ступай на улицу, а иначе заткнись.

Непринужденная улыбка Шатуна исчезла, сменившись мрачной миной. Что до девицы, та неприметно соскользнула, пересекла комнату и устроилась на постели в дальнем углу.

Умница.

– Это мое лежбище, – произнес Шатун, подавшись вперед, – и моя организация. Ты находишься в моем доме, Серебро, и даже не думай, что если повесил меч, то вправе указывать, что мне делать, а тем более говорить. – Шатун ткнул пальцем в мою сторону. – Не коснись меня, ты не загнал бы в угол это дерьмо так легко и просто. Я…

– Не учи волка охотиться, – перебил его Деган. – Если бы я не воспользовался тобой, то нашел бы другую шавку, столь же полезную.

– Я никому не шавка, ты, надутое азаарийское отродье!..

Меч Волка молниеносно покинул ножны и уперся в горло Шатуна. Вдали взвизгнула девка. Шатун оцепенел.

– Мой народ, – холодно сообщил Волк, – чрезвычайно чувствителен к родословной. Мы не жалуем тех, кто ставит ее под сомнение, а тем паче чернит. Особенно когда это делают так называемые цивилизованные илдрекканцы, которые не в состоянии выбраться из каньона, имея карту и недельный запас воды. – Волк чуть шевельнул рукой, и острие впилось Шатуну в шею. Я невольно отметил, что оружием Волку служила кривая кавалерийская сабля. – Ты понимаешь меня?

– Я… понимаю, – выдавил Шатун.

– Тогда усвой еще и следующее: пока я не освобожу тебя от остатков Клятвы Железа, ты принадлежишь мне. За нити, которые смерть вырвала из его рук, теперь дергаю я. Я предъявил на них право и буду использовать тебя столько и так, как и сколько сочту нужным. – Очередной проворот клинка. – Понятно ли это?

Я замер, прижавшись к стене. Это меняло дело.

Я шел сюда с мыслью о том, что кукловодом Волка был Шатун, тогда как на деле мой старый соперник мог оказаться не командующим, а исполнителем. Мне было не представить, что Шатуну хватило бы яиц замочить Щура и подставить меня, но я легко видел его на пару ступеней ниже того, кто мог.

Однако теперь, когда Волк напомнил о Клятве Деганов и натянул поводок, на котором держал Шатуна, мне пришлось пересмотреть мои умопостроения. Дело было не в том, что Волк заключил соглашение с Тузом, а в том, что потребовал исполнения Клятвы, которую тот дал Железному Дегану. Для Деганов Клятва была окончательным контрактом. Принести ее означало не только приобрести одного из лучших наемников в империи – что немало, если учесть, что иные Деганы тратили годы на исполнение Клятвы, – но и то, что поклявшемуся предстояло ответить Дегану тем же. Долг взыскивался в любое время и для любой службы. Рассказывали, что столетия назад люди предпочитали убить родных и близких, нежели нарушить Клятву; ныне же самая серьезная опасность заключалась в преследовании со стороны разгневанного Дегана, что было достаточно скверно, если вспомнить всех Деганов, которых я знал.

Впрочем, самый безрадостный пункт договора, который заставил меня помедлить, когда я давал Клятву Дегану, гласил, что в случае смерти твоего Дегана исполнения Клятвы мог потребовать любой другой. Я понятия не имел, откуда Волк узнал о сделке между Шатуном и Железом, и мне было ясно лишь то, что если он сумел докопаться до Шатуна, то мог разузнать и о нашей с Деганом Клятве, которую я так и не выполнил.

Означало ли изменение статуса Дегана возможность предъявить претензии, я тоже не знал и не спешил выяснять.

– Конечно, – продолжил Волк, не отнимая клинка от шеи Шатуна, – ты всегда волен нарушить Клятву.

Он шевельнул запястьем ровно столько, чтобы острие лишь кольнуло горло Шатуна, и вернул клинок в исходное положение до того, как Туз сподобился на что-то большее, чем судорожный глоток воздуха. Тонкая красная линия на коже Шатуна засочилась кровью.

– Ты этого хочешь, песик?

Я буквально услышал через комнату, как скрипнули зубы Шатуна.

– Нет.

– Хорошо. – Волк отвел клинок и протер его чистой салфеткой. – Если это утешит, то наши дела почти закончены.

– По мне, так они слишком затянулись. – Шатун взял свою салфетку, прижал к шее, отнял и хмуро оценил кровавое пятно. – Ты мог бы многому научиться у твоего покойного собрата по оружию в смысле общения с людьми. Он владел словом почти так же отменно, как мечом.

Волк закончил полировать клинок и улыбнулся.

– Возможно, но, как бы я ни любил Железо, мне трудно не отметить, что я жив, а он лежит в могиле. – Он бросил салфетку на стол. – Теперь покиньте нас все. Мне нужно побеседовать с Серым Принцем наедине.

Шатун, снова прижавший салфетку к шее, в последний раз свирепо взглянул на Волка и вылетел вон. На меня он даже не посмотрел. Девица мимоходом подцепила последнее пирожное и устремилась за ним.

Нийян, в свою очередь, сделала шаг за порог, остановилась и встретилась со мной взглядом.

– Это не потому, что твои дела плохи, – произнесла она. – Я не стала бы шакалить.

– Тогда почему?

– Спроси у него. – Она оглянулась на Волка.

Затем она вышла и притворила за собой дверь.

– Итак? – Я посмотрел на Волка и выгнул бровь.