Итак, сразу же, буквально на следующей неделе, параллельно с публичной демонстрацией глубокого потрясения и исполнением роли безутешной вдовы (эх, может, надо было настоять, чтобы Дениса оставили в живых? Ну посадили бы его за убийство, бизнес-то им остался бы) провести задним числом контракт с французами. Украину они хотят? Да пожалуйста! Отдать им все площади тамошних билбордов, все телевизионные врезки, не жалко. Но вот Крым нужно провести отдельным договором. В Киеве неспокойно, что там будет завтра или через год – не предскажешь. И если все там окончательно обвалится, собственно, к чему все и идет, пускай французы сами и разгребают. Наш филиал в Крыму, если что, мы можем ликвидировать за один рабочий день, не проблема. И забыть все навсегда, как страшный сон. Это Денис мог с ними нянчиться, носился, как с детьми, честное слово. Теперь все, хватит. Выплывайте, ребятки, сами. Вот вам французские клиенты, они вас теперь и разденут до трусов. А ваш «папочка» Деня теперь на заслуженном отдыхе. Там, на небесах… Да, Роман все-таки до жути, до озноба практичен, люди для него – трава. Подумаешь, лишний раз косой махнуть – рука не отвалится. Но, наверное, он прав, оставлять Дениса в живых было нельзя. Глава фирмы сидит за убийство проститутки – кошмарный удар по имиджу фирмы, много ли клиентов в таком раскладе захочет иметь с ними дело? А если убийство в состоянии аффекта с последующим самоубийством – ну выпил лишнего, ну крыша поехала, с кем не бывает. Пошумят и быстро забудут.

Она и сама не заметила, что уже думает о Денисе в сугубо прошедшем времени. Как там в английском? Прошедшее совершенное? А Роман между тем все не звонит, черт бы его побрал! Неужели опять не заладилось? Если ошибется и в этот раз, придется начать думать – на кого его менять. И эта проблема не из тех, что решаются с налету. Да и решается ли она? За то, что он избавит ее и фирму от Дениса, и так пришлось пообещать слишком много. Полностью она, конечно, своих обещаний выполнять не станет, но платить придется. И если не половиной, то четвертью точно. Так же как пришлось пустить этого ушлого парня в свою постель. Впрочем, это как раз не повод для сожалений. Любовник Роман очень даже ничего, а влиять на мужчину, с которым хотя бы время от времени спишь, проще, чем на совсем постороннего. Да и вел себя Роман по-прежнему очень прилично, статус «приближенной особы» не выпячивал, был вежлив, почтителен и дистанцию соблюдал.

Ксения залпом допила стакан с разболтанным в воде снотворным и решила выкурить сигарету, что позволяла себе лишь в исключительных обстоятельствах. Годы бегут, надо за собой следить, не девочка уже! Ничего, завтра с утра в бассейн, потом в тренажерку, часа на два. Стоп. Какой бассейн? С утра все закрутится в другом, совсем другом режиме – следствие, прокуратура, допросы, скорбное выражение лица и полное непонимание происходящего во взгляде. Ах, она в совершенной прострации, она в шоке, муж так много работал, плохо спал, пил какие-то таблетки, загнал себя…

Ну что же это Роман не звонит?! Ведь и дело-то не такое уж хитрое по нынешним временам. Все было продумано, подготовлено. Деньги всем заплачены. Деньги, деньги…

Надо посмотреть, сколько у нее наличных в сейфе. А заодно проверить и сейф Дениса. Глупенький муженек был уверен, что его шифры ей недоступны, менял их постоянно. Зачем, кстати? Не доверял? Страховался от потенциальных грабителей? Впрочем, сейчас это совершенно не важно. Уж конечно, Денис и не догадывался, что начальник его собственной службы безопасности, его преданный и безотказный Роман, следит не только за безопасностью компании, но и за каждым шагом своего шефа, и что каждая смена шифра автоматически фиксируется предусмотрительно подключенным дешифратором. Но вчера, уезжая в Питер, Денис даже и шифр менять не стал. Не то уверился наконец в своей неуязвимости, не то попросту забыл. Скорее забыл, конечно.

Подойдя зачем-то к окну, она приоткрыла створку. Из расположившегося внизу парка доносились неуклюжие баянные переборы. Там у фонтана собирались пенсионеры, устраивали вечно какие-то посиделки. Танцы-шманцы! С ума сойти! И еще говорят, что у них тут один из самых престижных районов столицы. Один из самых дорогих – это точно. Но вот вам, бодренькие пенсионеры поют и пляшут под окнами. Сумасшедшая страна!

Нет, хватит, надоело. Как только суета вокруг Дениса закончится, она переедет в Лондон. Или нет. В Лондоне слякоть, туман. И Егор, это будет ее связывать, взрослый сын – не лучшее украшение для женщины, стремящейся как можно дольше оставаться молодой. В Париж или в Прагу. Или, может, в Италию. Да хоть бы на Кипр! Романа оставить здесь на хозяйстве. А с клиентами и по Интернету можно работать. Никакой нет необходимости сидеть в этом жутком городе, одна радость, что столица.

Мысли начали путаться, сплетаться в клубки, тыкаться в голове туда-сюда, как слепые котята в лукошке. Покачнувшись, Ксения едва не ткнулась в оконное стекло. Должно быть, снотворное начинает действовать, сообразила она. Медленно, лениво разделась, потянулась к пульту музыкального центра. Чтобы снились хорошие сны, должна играть тихая мягкая успокаивающая музыка.

Но едва Ксения начала подыскивать в меню что-нибудь достаточно расслабляющее, засветился, задрожал мобильник. Наконец-то! Но вместо ожидаемого, обусловленного сообщения с просьбой перезвонить – это означало бы, что проблема решена, – на экране светилось: «Этот абонент снова доступен для звонков». Значит, операция пошла не по сценарию…

Будь ты проклят, идиот!

Глаза слипались, ватные ноги отказывались служить. А чтобы выяснить подробности, чтобы просто услышать, что же на этот раз пошло наперекосяк, требовалось вытащить себя на улицу, к телефону-автомату, чтобы позвонить Роману на защищенную линию. Ну куда, куда можно идти в таком состоянии? И как привести себя в норму?

Да гори оно все синим пламенем! Пусть сам разгребает, решила Ксения. Знать ничего не знаю, ведать не ведаю. Последним усилием она завела все будильники, которые нашла, и рухнула в постель. Музыкальный центр весело подмигивал зеленым глазом, напоминая, что музыка для «колыбельной» так и не выбрана.

А Роман метался по всем питерским вокзалам. Но Воронцов как под землю провалился.

Мужик в черном лежал на кухонном полу вялой массивной грудой.

Господи! Неужели и он – труп?!

Нет… На шее, над самой татуировкой, вроде жилка бьется. Живой.

Быстрее! Теперь быстрее!

Воронцов торопливо оделся, побросал в сумку вещи, сгреб со стола бумажник и телефон, зачем-то прихватил и окровавленный нож, замотав его в полотенце, шагнул к двери…

– Откройте! Уборка номера! – деликатный стук как-то не вязался с командной интонацией.

Какая, к черту, уборка номера ни свет ни заря?

Промычав в ответ что-то невнятное – пусть погадают, лишь бы с ходу дверь ломать не принялись, – Денис метнулся в спальню.

Подергал туда-сюда непослушную ручку… наконец окно распахнулось. Слева проходила пожарная лестница. Чувствуя себя не то Джеймсом Бондом, не то беглецом из Шоушенка, Воронцов перебрался на хлипкую ржавую конструкцию (ну только бы выдержала, помогите, святые угодники!) и не столько спустился, сколько стремительно сполз вниз, в пустынный, мрачный, типично питерский двор-колодец.