– Я послала ему эсэмэску, – ответила сестра. – Но он не ответил. Ты же знаешь, он сегодня летит домой из Нью-Йорка.

Бруки не успевала следить за гламурной международной жизнью Троя.

– Кажется, знаю.

– А Логан никогда не берет трубку. Думаю, у него какая-то фобия. Или это относится только к нам. С друзьями-то он разговаривает.

Бруки вынула изо рта ручку. Она грызла ее и грызла, машинально, не замечая этого, и теперь во рту у нее было горько от чернил.

Эми позвонила ей последней.

– Ну ладно, мне нужно идти, – вдруг сказала она, будто это Бруки встряла со своей болтовней в ее жесткое дневное расписание, будто ей пора рулить делами крупной корпорации, а не сидеть на пляже и уплетать маффин. – Звякни мне попозже.

Последнее указание было дано строгим тоном старшей сестры, типа «делай, как я сказала», и подразумевало: «Позвони мне и подтверди, что ты с этим разобралась».

Бруки посмотрела на себя в зеркальную стену и увидела, что хмурая складка у нее на лбу залегла глубже, чем обычно, а губы приобрели оттенок «глубокого океанского синего».

Сейчас

– Так ты видел эти царапины?

Водитель такси, студент, будущий инженер-электрик, посмотрел в зеркало заднего вида, решив, что пассажирка (ее звали Эми; он имел предубеждение против этого имени, так как недолгое время встречался со страшной стервой Эми) обращается к нему, а у него в машине на сиденьях и правда были разные «отметки времени» (тебе-то что, Эми), но увидел, что женщина болтает по телефону, а вовсе не с ним. Очевидно, она сразу включилась в разговор, даже не бросив ему: «Привет!»

– Царапины у папы на лице, – сказала она. – Он говорит, что поранился, когда пролезал через живую изгородь из лилли пилли[2], чтобы спасти теннисный мяч.

Пауза.

Таксист вполуха слушал, думая о завтрашнем экзамене и вечернем свидании с Тиндер.

– Просто, по словам Троя, полиция сделает вывод, что это повреждения, полученные при защите.

Это может быть интересно. Женщина ехала в ближайший полицейский участок.

– А Бруки вдруг решительно воспротивилась тому, чтобы мы подавали заявление о пропаже человека.

Пауза.

– Так ведь папа сказал ей, что ни к чему заявлять об исчезновении. Ты же знаешь Бруки – она папина дочка.

Водитель заметил на губах пассажирки слабую улыбку. Женщина была в шортах, ноги как у супермодели, крашеные-перекрашеные волосы, куча дырок в ухе, и пляжный дух каким-то образом сочетался в ней с городским. Она была немолода, может, лет под сорок, но он не отказался бы.

– Да, думаю, мы проигнорируем отца и все-таки заявим о ее пропаже, на всякий случай. Прошло уже больше недели, так что… – сказала пассажирка. – У меня есть хорошее фото мамы. Я его распечатала. Это одно из тех, которые сняли в тот день, помнишь, когда они с папой попытались изобразить из себя счастливых пенсионеров, резвящихся на солнышке? Да бог с ним, слушай, мы скажем им про Саванну, а? Ну, может быть, не все подробности.

Пауза.

– Ах да, я буду нормальной, потому что я в норме.

Пауза.

– Нет. Не обиделась, Логан, я никогда не обижаюсь. Увидимся на месте.

Она отключила мобильный и встретилась взглядом с водителем через зеркало заднего вида, они остановились у светофора.

– Моя мать пропала, – живо проговорила пассажирка.

– Жуть, – сказал таксист.

– О, я уверена, с ней все в порядке, – прочирикала пассажирка, потом отвернулась к окну и тихо произнесла себе под нос: – С ней все в полном порядке.

Джой Делэйни. Шестьдесят девять лет. Последний контакт был семь дней назад, когда она прислала непонятное сообщение со словами, что будет «вне Сети». Телефон с собой не взяла, – зачитала из блокнота детектив старший констебль Кристина Хури, пока констебль Этан Лим вез их пообщаться с мужем пропавшей женщины.

Полное звание Лима было констебль в штатском, и ему полагалось выглядеть неприметным, однако его костюм неприметным никак не назовешь. Сегодня на нем была темно-красная рубашка, кажется шелковая. Неужели и правда шелк? Ботинки начищены до рояльного блеска. Кристина задвинула свои с глаз долой – чистка им не помешала бы – и сказала:

– Телефон уборщица нашла под кроватью.

– Полагаю, если человек собирается быть «вне Сети», он не берет с собой телефон? – услышала она ответ Этана, старавшегося замаскировать вопросительную интонацию.

Кристина была назначена к констеблю Лиму детективом всего неделю назад и пока не нашла верного ритма рабочих отношений с ним. Он, казалось, нервничал в ее присутствии, и она никак не могла решить, смириться с этим – и держать ребенка ходящим на цыпочках! – или как-то помочь ему расслабиться.

Кристине не слишком хорошо удавалось расслаблять людей. Всю жизнь ей твердили, что она мало улыбается, и пустая болтовня всегда была ей в тягость. Нико, ее жених, взял на себя все необязательные словесные контакты, которые требовались от них как от пары: поддерживал беседу с разговорчивыми таксистами и болтливыми тетушками, – ему это ничего не стоило. Кристина иногда беспокоилась, что мало вносит в общий котел. «Отношения – это не счет, который можно разделить пополам», – говорил ей Нико. Он ошибался. Они именно таковы. И она проследит за этим.

Когда Кристина находилась в должности Этана, детектив, под началом которого она работала, применял авункулярный подход, то есть обращался с ней как добродушный дядюшка, и ни у кого не возникало сомнений, в каких они отношениях.

«Помнишь свою азбуку?» – спрашивал он так часто, что это начинало раздражать.

«Автоматически ничего не принимать. Без оглядки ничему не верить. Все проверять», – отвечала она.

Но Кристина не могла разыгрывать авункулярность. А есть вообще женский вариант этого слова? «Просто будь собой, – говорил ей Нико. – Этот парень хочет поучиться у тебя». У Нико никогда не возникало проблем с тем, чтобы быть кем-то еще, кроме Нико.

– Двое взрослых детей Джой вчера заявили о ее исчезновении, – продолжила Кристина. – Полицейский опрашивал мужа пропавшей женщины и заметил у него на лице царапины.

Этан поморщился.

– Муж проявляет содействие, но мало что говорит. Он подтвердил, что они с женой поругались, когда разговаривали в последний раз. Итого. – Кристина вздохнула; в горле у нее запершило. – Очевидно наличие множества красных флажков.

Она не могла заболеть прямо сейчас. Вдобавок к этому потенциально подозрительному исчезновению человека она разбиралась с уличным нападением, двумя случаями домашнего насилия, вооруженным ограблением автомастерской, несостоявшимся школьником-поджигателем, кражей со взломом и подгонкой свадебного платья.