Но Николь не желала даже слышать о примирении с Роном… И Кэтрин хорошо понимала ее, но когда видела Рона во плоти, слышала голос, отвечала на улыбку, мгновенно забывала, что это и есть тот жуткий, совершенно безнравственный и бездушный человек, который искалечил жизнь ее названной сестры. Как-то не вязалось одно с другим… Но Кэтрин и мысли не допускала, что Николь обманула ее.

— Мама! — прошептал Майк, а она и не заметила, как он проснулся.

— Привет, солнышко! — шепнула в ответ.

Мальчик быстро сел на постели, по-турецки сложив загорелые ножки.

— Мы еще пойдем к Норе в гости?

— Если нас пригласят.

— Но ведь мистер Коллиз вчера сказал: приходите в любое время.

— Майк, это из вежливости, — пояснила мать. — Когда люди так говорят, они лишь хотят показаться радушными хозяевами. Они вовсе не думают, что те же гости явятся снова на следующий день.

Насупившись, парнишка подергал угол подушки:

— Но ты ведь сегодня пойдешь к ним!

— Солнышко, я же там работаю. Забыл? Я учу Нору, ты же знаешь.

Ребенок заканючил, как маленький:

— А почему ты не можешь и меня тоже учить? Вместе с Норой?

— Но тебе же понравилось в школе, правда? Там столько ребят, с ними весело!

— Но не так, как у Норы с Роном!

Он уже готов был заплакать, глупый мальчик, принявший праздник за будни. Прижав лохматую голову сына, Кэтрин слегка покачала сына, успокаивая, потом тихонько пообещала:

— Мы еще побываем у них, милый. Но мы не пойдем туда без особого приглашения, понимаешь? Они могут подумать, что мы навязываемся, а это не хорошо. Они ведь богатые люди, к ним, наверное, все лезут, набиваются в друзья. А мы не станем этого делать, солнышко… Если им захочется разделить с нами свое веселье, то они позовут нас. Ты понял?

Майк кивнул, но женщина почувствовала, что не убедила его. Тогда Кэтрин добавила:

— И потом, знаешь, у них ведь не каждый день так весело. Я такое впервые видела, а ведь я у них уже дней десять работаю.

Подняв голову, мальчик серьезно сказал:

— А я думал, они всегда такие. И еще, мам, я так и не понял: почему ты говорила, что Нора немножко странная? Я ничего такого не заметил.

— Я тоже, — слегка покривила душой Кэтрин. — Наверное, она просто немного стеснительная и боится ходить в обычную школу. Может быть, если ты ей расскажешь, что там ее не ждет ничего страшного, то она решится и пойдет туда на следующий год.

Паренек сразу принял солидный вид:

— Ну, хорошо, я расскажу. А то ведь так и будет всю жизнь дома сидеть! Что хорошего?

— Вот именно, — подвела итог Кэтрин и стряхнула сына с кровати.

Пора было начинать очередной день.

С хозяйкой дома Коллизов Кэтрин увиделась только недели через две, когда уже почти потеряла надежду чем-либо помочь Николь. Непринужденно, будто это было давно заведено у них, Маргарет заглянула в комнату дочери во время занятий французским языком, и, впервые приветливо улыбнувшись Кэтрин, уселась с чашечкой кофе на софу возле раскрытого окна. Ее легкий зеленоватого оттенка брючный костюм, прозрачная ткань которого колыхалась от движения воздуха, делал Маргарет похожей на ту лесную фею, о которых рассказывала Нора.

«Интересно, — подумала Кэтрин, — сравнивала ли она свою мать с этими феями?»

На секунду утратив способность говорить, Кэтрин поздоровалась и продолжила урок, изредка бросая в сторону окна настороженные взгляды. Нора же вела себя, как обычно, будто и не замечая матери. Ее ужасно забавляло французское произношение, и этот урок она с молчаливого одобрения учителя воспринимала скорее как игру. Обычно Нора изображала кошку, которая мурлыкает по-французски, и то и дело выгибает спинку.

Кэтрин уже почти забыла о присутствии Маргарет, когда та неожиданно произнесла вслух какую-то фразу по-испански.

— Простите, — насторожилась гувернантка, — испанским я не владею.

Маргарет повернулась. На губах ее опять играла улыбка, к которой Кэтрин еще не успела привыкнуть. Что-то было в ней неприятное, то ли насмешливое, то ли злое.

«А, может, боязливое», — предположила Кэт, не забывавшая о положении этой женщины. В которое, правда, верилось все меньше…

— Жаль, что не владеете, — посетовала Маргарет. — Я предпочла бы, чтобы Нора изучала испанский. Тогда она смогла бы прочесть «Дон Кихота» в подлиннике. Это великая книга.

— Я читала только перевод…

— Ну, само собой. Вы почувствовали этот роман?

— Почувствовала? — это слово показалось Кэтрин неожиданным. — Да, пожалуй. В нем есть особая энергетика…

Маргарет откровенно поморщилась:

— Как теперь все любят говорить об энергетике! Можно подумать, что все действительно улавливают ее или видят ауру другого человека… Ничего подобного! Об этом говорят только потому, что это модно!

— Возможно, вы правы. Наверное, вы больше размышляли об этом, — пробормотала Кэтрин извиняющимся тоном.

Ей было неприятно, что этот разговор происходит при девочке, которая может легко утратить доверие к учительнице, если выяснит, что той далеко не все известно в этом мире. Это было вполне естественно, но они с Норой были еще не слишком привязаны друг к другу, это открытие могло оттолкнуть ребенка. И Маргарет не могла не понимать этого, неужели она сознательно пыталась разочаровать свою дочь в ее наставнице? Зачем?

Отреагировав на последнюю фразу, хозяйка дома приподняла тонкие, и без того высокие брови:

— Размышлять об этом? Помилуйте! В мире множество гораздо более интересных вещей, чем глупая мода и следование ей не менее глупых людей. Вы не находите?

Кэтрин замерла: «Она собирается уничтожить меня? С чего это вдруг? Две недели она не показывала носа, а тут пошла в атаку. Что-то произошло?»

— Не только глупцы следуют моде. Хотя как раз я, пожалуй, сильно отстала от нее, — учительница усмехнулась, осмотрев свои старые летние брюки и белую майку.

— Сколько вам лет? — неожиданно заинтересовалась Маргарет. — Ближе к пятидесяти?

Кэтрин вспыхнула. Это был подлый удар, но он пришелся по больному. Ник тоже всегда называл ее старухой, хотя был на пару лет старше.

— Тридцать два, — ответила она сдержанно. — А почему вас это интересует?

— Неужели вы на год моложе, чем я? — Маргарет заливисто расхохоталась. — А я-то решила, что вы мне в матери годитесь! Иначе с чего вдруг Рон так беспокоится о том, что вам тяжело взбираться на гору?

— Мистер Коллиз присылает за мной шофера, это верно, — голос гувернантки дрожал, и это злило ее. — Возможно, тем самым он пытается подчеркнуть уважение, которое испытывает к учителю, как таковому.