В общем, Милка вовсе не считала возраст бабы несущественным обстоятельством для производства «дознания». Однако начинать допрос было рановато. Покамест пленница еще Мало что соображала. Да если б и соображала что-то, то спрашивать у нее, связанной, как она дошла до жизни такой, было неудобно.

Неподалеку от пленницы валялась в выпотрошенном состоянии дамская сумочка, из которой прямо на пол было вывалено все ее содержимое. Должно быть, похитители что-то разыскивали. Но Милкино внимание в первую очередь привлекли маленькие ножнички для стрижки ногтей. Конечно, Милка предпочла бы иметь в руках штурмовой кинжал, но и ножнички сгодились, чтобы перерезать путы. Правда, вышло это не враз и не безболезненно для связанной, но тем не менее к тому моменту, как Таран вернулся, Милка не только успела освободить руки несчастной, но и помочь ей привести в порядок одежду. Заодно ей удалось рассмотреть и мордашку своей подопечной. Даже при зареванности и размазанности личико смотрелось прилично и не старше чем на тридцать. То есть освобожденная гражданка должна была быть примерно Милкиной сверстницей или даже ровесницей. Впрочем, сама Милка вообще-то смотрелась намного старше своих лет, и, как уже отмечалось, когда они с Тараном сидели в кафе, их кое-кто мог принять за маму с сыном.

Стоять на ногах спасенная могла с большим трудом, и Милке пришлось ее поддержать, чтоб она не грохнулась. Милка вовремя углядела довольно чистое сиденье, выломанное из какого-то кузова, и сумела усадить на него бабу, которая, кажется, отошла от шока и по этому случаю навзрыд заплакала. Как раз в этот момент подошел Таран, который успел убедиться, что тот, кого Милка подстрелила первым, больше не оживет. Заодно он поглядел и неудачливого каратиста. С тем тоже проблем не было — он больше не дышал, глаза открылись напоследок, да так и застыли. Тот, кого Милка скрутила, вроде бы начал приходить в себя, но покамест даже ворочаться не пытался. В общем, все было бы вполне прилично, если б не одно обстоятельство.

Когда Таран подошел, то спасенная молодуха подняла голову на звук шагов и удивленно поглядела на него. Даже всхлипывать перестала по такому случаю.

— Юрик?! — Эта фраза прозвучала почти как гром среди ясного неба. Во всяком случае для Милки. Таран перенес это с меньшим шоком, хотя тоже поначалу не узнал спасенную даму. По крайней мере, в самый первый момент. Тем более что освещенность в сарае была не самая лучшая. Однако ее голос был ему, несомненно, знаком. Таран без особых церемоний взял зареванную женщину за подбородок, повернул лицом к свету, а затем неуверенно пробормотал:

— Василиса? Из Москвы? С Магомадовой дачи?

— Ага! — радостно тряхнула головой дама, с которой у Тарана были связаны не самые неприятные воспоминания. Милка, та, напротив, помрачнела. Ей уже много раз по жизни приходилось выручать из беды Юркиных девок, которых, оказывается, у этого гнусного распутника было без счета. А благодарности за эти труды она только сегодня дождалась, да и то, можно считать, выпросила.

Похоже, что отходняк от пережитого у Василисы резко закончился. Она явно приободрилась и перестала плакать, только изредка пошмыгивала носом. А вот у Тарана, напротив, некое смущение появилось. Сразу вспомнились весенние приключения в бане, где вместе с Василисой еще и Полина участвовала, то, что Таран немного неадекватно назвал «бешбармаком». Один с двумя — это на всю жизнь запоминается; Даже если тебя при этом не пишут на скрытую камеру и не показывают на всю страну по ОРТ и РТР.

Юрка, конечно, понимал, что Васька не станет вспоминать во всех подробностях про дела давно минувших дней — полгода уже прошло как-никак! Однако где-то и о чем-то могла обмолвиться. Потому что особой стеснительностью, насколько помнилось Тарану, Василиса не отличалась. Ведь судя по ее собственным рассказам, она работала и за прачку, и за банщицу, и за массажистку, и вообще готова была на все услуги. Так что от радости по случаю избавления от мучителей могла всякого-разного намолоть. В том числе и такого, что не хотелось слушать в присутствии Милки. Поэтому Юрка решил, что лучше самому начать задавать вопросы, не дожидаясь, пока Васька окончательно очухается.

— Что у тебя за проблемы с этими? — Таран мотнул головой в сторону тех, кто валялся на полу.

— Сама не знаю… — вяло пробормотала Василиса, и Юрка сразу уловил, что ей не хочется говорить правду. Тем более что она еще не врубилась, кого здесь, собственно, представляют Таран и его напарница. Ведь весной Таран с Полиной ей особо подробно не представлялись. Пришли мокрые до нитки люди с пистолетом и коробкой, где сто тысяч баксов лежало (о коробке с баксами, правда, Таран ей сказал в шутейной форме), радушная Василиса от скуки предложила выпить, пошла гульба с групповухой… На следующий день прикатил новый хозяин дачи — господин Магомад Хасаныч, Васька неудачно попыталась спрятать своих гостей, а когда эта попытка провалилась, Магомад ее сгоряча уволил. Правда, вроде бы потом решил вернуть, даже послал кого-то из подручных вдогонку, но Таран по сей момент не был уверен в том, что Магомад оставил ее в живых. Точно так же и Василиса толком не знала, куда подевались с дачи Таран и Полина. Навряд ли Магомад сообщил ей, что отправил «гостей» в круиз по Волге, а если и сообщил, то Васька в это не поверила. Гораздо легче было подумать, что Хасаныч спровадил их на дно Клязьминского водохранилища. И вот Юрик опять появляется, правда, в компании с совсем другой, здоровенной бабищей, совсем не похожей на нежную, очкастую и вроде бы совсем безопасную Полину. Само собой, о том, что Полина со своими экстрасенсорными способностями пострашнее любой очковой кобры, Васька тогда не узнала. Поэтому, появись Таран вместе с Полиной, премудрая прачка, наверно, повела бы себя более откровенно. А при Милке, явной громиле женского пола, Василиса высказываться не торопилась.

Милка тоже Васькины слова на веру не приняла, но сделала вид, будто проявляет половую солидарность.

— Чего ты к ней пристал? — проворчала она. — Не видишь, в каком она самочувствии?! Вон лучше того козла тряхани, благо он уже зенками лупает…

Милка подобрала с пола довольно чистый носовой платочек, должно быть, вывалившийся из Васькиной сумочки, подала его законной владелице и заботливо предложила:

— На вот, утри глазки, а то вся размазалась от рева. Зеркальце есть?

— Было…— робко кивнула Василиса. -Там, в сумочке…

Милка с проворством, которое при ее габаритах было очень неожиданно — для Васьки, конечно, Таран-то знал Милкины способности, — собрала с пола все содержимое сумочки и вручила Василисе.

— Надо же, — порадовалась Васька, вытаскивая зеркальца — целехонькое, не разбилось!

— К счастью, стало быть, — солидно произнесла Милка.

Собирая Васькины прибамбасы в сумочку, Милка преследовала не только гуманные цели. Эта операция позволила ей приметить кое-какие фактики, которые могли пригодиться при последующем разговоре с пострадавшей.

Во-первых, Милка могла однозначно сказать, что сумочку потрошили не из-за денег. Кошелек — и довольно объемистый — был даже не расстегнут. Милка в него украдкой заглянула и обнаружила, что там лежит десяток сиреневых пятисотенных купюр, а также пять зеленых бумажек с портретами Франклина. Для простого грабителя вполне приличная сумма, но ею даже не поинтересовались. То есть Василису похищали не для того, чтоб ограбить, а затем, так сказать, «на сладкое», изнасиловать.