подам голосом, через громкоговоритель, – приказал я бойцам со снайперскими винтовками в руках.

Метрах в двухстах показалась передовая машина вражеской колонны. Засаду мы обустроили в пяти километрах от концлагеря. До основной дороги, по которой перемещались вражеские патрули и шло хоть какое-то движение, было около километра, место нашей засады прикрывали чахлые и куцые посадки. Надо работать быстро и желательно малошумно. Идеально взять их без единого выстрела. Есть такой вариант. На камуфляже моих бойцов были желто-голубые опознавалки, а на спинах прицеплены липучки с надписью «СБУ».

В одном месте грунтовой дороги было разлито целое море в виде глубокой лужи, которую справа обходили следы объезда. Там в колее лежал поваленный бетонный столб. Мы с этим столбом возились минут сорок, раскачивая его, чтобы падение выглядело натуральным. Но ничего, справились, раскачали и точно на колею завалили.

БРДМ-2, идущий первым, замедлил ход, попробовал вильнуть вправо, потом влево, но все-таки повел правее и, прибавив газу, рванул через лужу. Следом шел «Хаммер», он замедлился, а потом и вовсе встал. Видимо, водитель не был таким отчаянным гонщиком и решил вначале посмотреть, как «бардак» преодолеет водную преграду.

– Начали! Всем внимание! Работает СБУ! Кто дернется, пристрелим к чертям собачьим! – закричал я в микрофон; мой голос, усиленный портативной колонкой, разнесся по округе металлическим басом.

Бахнули несколько небольших взрывов светошумовых гранат. Трое разведчиков, прячущихся на обочине, в паре метров от «Хаммера», выскочили как черти из табакерки и дернули двоих пассажиров из американского внедорожника. Тут же заработали четыре пулемета, взрыхляя землю длинными очередями между мордой «Урала» и задницей «Хаммера».

– Ваш командир арестован по обвинению в шпионаже в пользу москалей! – весело крикнул я в динамик. – Сдавайтесь, вам ничего не будет! Сдавайтесь! Выйти из машин с поднятыми руками, оружие перед собой на землю! У меня приказ: при сопротивлении – уничтожить! Сдавайтесь!

– Псих! Псих! – шептал мне в ухо Сникерс. – Надо же на украинском говорить! Забыл?

Точно! Надо же на великой мове размовлять. От волнения и внезапно нахлынувшего охотничьего азарта я совсем забыл об этом. Ну ничего, сейчас я им объясню на международном наречии всех славянских языков:

– ………гребаные пиндосы, если через минуту не выйдете из машин, взорвем всех к чертям собачьим!! – прокричал я.

Из «Уралов» выпрыгнули водители и пара солдат, из кузова никто не вылез. В БРДМе открылся люк, и наружу вывалился солдатик в черном комбинезоне, он, высоко задрав руки, побежал прямиком через лужу в нашу сторону. Башня «бардака» крутанулась и повернулась в нашу сторону.

– Е… в него бронебойным! – приказал я стрелку, вооруженному винтовкой В-96.

Бах! Бах! Крупнокалиберная винтовка рявкнула два раза, тяжелые пули легко пробили тонкую броню «бардака» насквозь. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения вражеских бойцов, почти все из них побросали свои автоматы и бухнулись на колени, высоко задрав руки над головой.

Выбравшись из укрытия, мои бойцы быстро спеленали вражеских солдат, обыскав их предварительно. Машины тоже досмотрели, не найдя в них ничего интересного. Всего было захвачено десять человек, одиннадцатый, тот, что вертел ручками, поворачивая оружейную башню «бардака», так и остался внутри бронемашины с развороченной грудной клеткой. Пуля калибра 12,7 миллиметра, попадая в цель, не оставляет шансов на выживание.

После пленения мы тут же увели захваченную колонну в укромное место, где пленные были допрошены и почти все расстреляны. В живых оставили только начальника концлагеря. Расстрел проводился под объективами нескольких мобильных телефонов, при этом бойцы, попадавшие в камеры, носили знаки отличия турецкого спецназа. Я даже на заднем фоне рявкнул пару команд на турецком языке.

Трупы перевезли в другое место и разложили возле одного из «Уралов»; отсняли еще несколько минут кинохроники.

Потом мертвые тела погрузили в кузов грузовика, они нам еще пригодятся.

– Крылов, вы что, совсем псих? Зачем вы фиксируете это на камеру. Вы извращенец! – накинулся на меня Рыжиков во время съемки. – Если при обыске вашего трупа найдут этот телефон, то это… это…

Рыжиков вновь не нашел нужных слов, чтобы рассказать мне, что же тогда это будет. Странный он какой-то, слишком правильный и интеллигентный для боевого офицера. Но ничего, если не убьют, то война быстро его «исправит».

– Лейтенант, ты хоть начал бы материться, что ли, – посоветовал я, – если не хватает слов, то мат – верная палочка-выручалочка, поверь мне. Рыжиков, отойдем в сторонку, я тебе поведаю еще одну, скрытую от остальных, цель нашего задания.

Глава 6

Пленный начальник лагеря сидел, прислонившись к камню, связанный по рукам и ногам, с мешком на голове.

– Короче так, москальска пыка! – жарко выдохнул я ему в лицо. – Нам известно, что ты процюешь на москалию. Доказiв у нас богато! Твои подчиненные во всем признались, так что тебе гаплык! – Я что есть сил ткнул ему в бок.

Пленный дернулся и яростно замычал. Говорить ему мешал кляп из грязных носков. Я пнул его раз, потом еще и еще. Пленный мычал и извивался под ударами. Было ли мне его жалко? Нет! Он враг, он пытал и убивал моих соотечественников. Чего мне его жалеть? Думаете, я бью и пинаю, потому что псих и живодер? Думаете, мне это доставляет удовольствие? Нет, мне не нравится то, что я сейчас делаю, но кто-то должен подготовить пленного, довести его до нужной кондиции, изображая эсбэушника. Экзекуция продолжалась полчаса, за это время пленный был хорошенько избит, но при этом его лицо ни капельки не пострадало. Нам его мордашка еще нужна!

В ходе допроса в голову начальника лагеря была буквально вбита мысль, что он попал в руки сотрудников СБУ по подозрению в шпионаже в пользу РФ, и у него есть только одна возможность избежать расстрела на месте – это скрытно провести нас на территорию лагеря и без лишнего шума и суеты пленить нескольких охранников, которые были кадровыми сотрудниками ГРУ. И пусть со стороны любому здравомыслящему и адекватному человеку вся эта легенда могла показаться лишенной смысла и полной чушью, но как не единожды проверено на практике, современные украинские «патриоты» настолько отупели от собственной пропаганды, что сами верят в дикую чушь, наподобие бурятских конных водолазов, которые в четырнадцатом году на своих танках с бреющего полета атаковали украинские позиции.

Через час кавалькада из четырех машин – «Хаммера», двух «Уралов» и грузовика «Тонар» – подкатила к воротам концентрационного лагеря. БРДМ я оставил в близлежащей балке, чтобы в случае чего прикрыть наш отход. А то черт его знает, как оно все повернется.

За рулем «Хаммера» сидел Глюк, рядом с ним