— Только книга. Все остальное ваше, как договаривались.

Прыщавый наемник кинжалом срезал ремни, подцепил крышку и выбросил на мостовую ворох бумаг, три книжки, взвесил на ладони тяжелый, приятно звякнувший кошель.

— Так и думал, что псы не только молитвами живут. — Усмехаясь, солдат кинул деньги своему лейтенанту для последующего дележа. — Которая из книг?

— В зеленом переплете.

— Придержи ее у себя, — приказал командир.

— Нет! — тут же взвился Вальтер. — Исполни хотя бы часть своего обещания, Кирино. Книга мне нужна прямо сейчас.

— Ладно, отдай.

— Она, может, ценнее денег, раз так ему нужна.

— В ней дьявольские слова. Не надо связываться с волшебством, — резонно возразил лейтенант.

Солдат протянул томик своему товарищу на лошади, а тот, подъехав к колдуну, пихнул книженцию скованному за пазуху.

— Двинулись.

Маленькая кавалькада направилась по улицам, затянутым прогорклым дымом, мимо разоренных домов, сточных канав с забуревшей кровью, трупов и ошалевших после ночи людей, которые шарахались в стороны, чтобы не быть задавленными лошадьми.

Грядущее… так сказать, скрывалось от меня в глубоком тумане. Потому что наемники, которые по идее должны были охранять город и пресекать беспорядки, решили заняться наживой и начали с того, что без всяких сомнений перебили Псов Господних. Именно о таких я и говорил совсем недавно — им нечего терять.

Мы углубились в узкие торговые кварталы южных городских окраин, совсем рядом с воротами, где то и дело встречались усталые после бессонной ночи солдаты, которых собирали в отряды охрипшие сержанты. Уцелевшие блюстители порядка готовились штурмовать тех, кого в другое время они должны были защищать. Редкие войска надеялись выбить бунтовщиков с соседних улиц, закрепиться в ключевых точках и начать подавлять восстание.

Возле ворот, сейчас больше всего похожих на переспелую грушу, плодами которой являлись пятнадцать изуродованных висельников в одеждах мастеровых, нас остановили. У охранников были аркебузы с зажженными фитилями, а капитан в кавалерийском мундире держал в руке пистолет с колесцовым замком.

— Куда? — грубо спросил он.

— У меня приказ! — ответил лейтенант кондотьеров. — Вывезти этих двоих из города.

— Плевать мне на твои приказы, если только их не подписал сам герцог! Нам нужен каждый клинок, а вы вздумали сбежать?!

— С дороги! — прорычал Кирино. — Мне до черта опротивел твой город, и мои люди убираются из него как можно дальше.

Все можно было бы решить гораздо проще, но этот тупой наемник явно не знал такого слова, как «дипломатия». Он попросту пришпорил коня, тот рванул вперед и сбил капитана на камни.

Это оказалось последней каплей. Грохнули аркебузы, раздались крики, зазвенел металл, и началась драка. Я, уже не думая о Вальтере, ударил лошадь каблуками, направил к воротам, на ходу извлекая палаш. Пороховой дым служил хоть какой-то защитой, и мечущиеся вокруг людские тени, сталкивающиеся, хрипящие, рычащие, пускающие друг другу кровь, были слишком заняты убийством друг друга, чтобы обращать внимание на меня.

Мою голову накрыла тень — я въехал в широкую арку распахнутых ворот и почти сразу же ударил палашом, сбивая в сторону нацеленную на меня алебарду. Я вырвался из города в предместья, застроенные низкими деревянными домами, сейчас такие же безлюдные, как Клагенфурт, и увидел, что Вальтер, прижавшись к конской гриве, скачет прочь. Уже через секунду он скрылся за поворотом.

Ругнувшись сквозь зубы, я оглянулся на ворота, но погони пока не было. Летя по грязным бесконечным переулкам, распугивая свиней, я довольно быстро заплутал и конечно же потерял проклятого колдуна, уже понимая, что свернул не там.

Рискнув, вернулся назад, поехал другой дорогой, как можно дальше от города — к реке, голым рощам и большому кладбищу возле церкви с обшарпанными стенами. За ней я увидел коня слуги маркграфа Валентина. Тут же крутилось любопытное Пугало. Оно пошло ко мне по размокшей дороге, протянуло правую руку. На когтистых серых пальцах, похожих на барабанные палочки, была видна кровь.

— Лошадь или человек? — спешиваясь, спросил я.

Оно глянуло на меня с загадочной улыбкой, показав, что я должен сам все проверить, так как в его планы не входит дважды за сутки облегчать мне жизнь.

Я посмотрел на лошадиную шкуру, узнав ответ на собственный вопрос, огляделся.

Церковь была заперта, так что я направился к кладбищу. Давно не крашенная калитка осталась полуприкрытой. Между могильных плит все еще виднелись проплешины снега, старые липы стояли голыми, с поникшими ветками, напоминая высохших от голода великанов. В их ветвях резко и неприятно галдели галки. Пахло влажной землей и пробуждающейся весной.

Я шел по центральной аллее, поглядывая по сторонам и сжимая пальцы на рукояти палаша. На замшелом памятнике увидел темный след, наклонился, чтобы убедиться, что это действительно кровь. Вальтер был ранен, но, судя по отсутствию капель на дороге и снегу, кровотечение у него не такое уж и сильное.

Я подумал, что он решил скрыться в лесу, миновав кладбище, но, как оказалось, ошибся, найдя колдуна в самой старой части погоста, среди искореженных лип и густого, непролазного кустарника. Он сидел на столетней могильной плите, правый край которой был сколот, прислонившись спиной к каменному кресту и зажимая обеими до сих пор еще скованными руками рану в нижней части живота.

Увидел меня, криво усмехнулся. Я отметил, как бледна его кожа. Дураку ясно, что песенка слуги маркграфа Валентина спета. Если, конечно, у него в рукаве нет чудодейственного фокуса.

— Опять ты, — произнес он. — Даже умереть спокойно не даешь.

Я не ответил, просто стоял и смотрел на него.

— Ждать придется долго, ван Нормайенн. — Он не терял присутствия духа. — Я не собираюсь отправляться в ад прямо сейчас.

Ну да. С пулей от аркебузы, застрявшей где-то в потрохах, промучиться можно несколько суток.

— Кристина? — помолчав, спросил он.

— Не выжила.

Он сел ровнее, морщась от боли. Ему удалось избежать пламени темного кузнеца, но человек, несколько раз пытавшийся меня убить, выиграл лишь пару недель жизни. Провидение все-таки настигло его.

— Можешь не верить, но мне жаль. Глупо все вышло.

— Что именно? Ее смерть? Или твоя?

— И то и то. Все слишком не вовремя. Впрочем, когда приход костлявой был к месту? — Очередная кривая усмешка. — Что ты забыл в этом проклятом городе, страж?

— Твою дочь.

— Ты несколько опоздал. Ее уже забрали твои дружки.

— Я в курсе.

Он вздохнул, убрал с живота окровавленные ладони, протянул мне скованные руки:

— Ты не мог бы?.. Не хочу подыхать, точно цепной пес.