Никто в Старграде, в том числе и сам губернатор, субсидировавший новое детище супруги, не ожидал, что колледж окажется прибыльным предприятием. А напрасно. Скептикам следовало бы помнить лозунг самого удачливого из вождей соцреволюции: "Кадры решают все". Альбина Николаевна, пользуясь личным знакомством со многими бизнесменами города, а также широкими связями и влиянием мужа, пристроила всех своих первых выпускников в самые крупные фирмы Старграда. А потом, по примеру процитированного классика, занялась беззастенчивым разбоем (или, если угодно, экспроприацией экспроприаторов).

Выпестованные ею специалисты начали возвращать долги, не только перечисляя на счет коллежда часть зарплаты, но и поставляя его основательнице секретную служебную информацию. Пользуясь полученными сведениями, Альбина Николаевна брала дельцов за жабры и вынуждала безвозмездно передавать ей часть акций. Трепыхаться пытались только трое - самые первые жертвы. В результате один из них потерял многомиллионный заказ и добрую репутацию (фирма-заказчик получила по факсу весьма любопытные документы), второго поставила на грань банкротства внеплановая проверка налоговой полиции, а третий вообще попал в камеру предварительного заключения за попытку изнасилования и сексуальные домогательства в отношении подчиненных. В камере его как следует отметелили, и поумневший предприниматель наутро связался через адвоката с Турусовой, после чего все три истицы чудесным образом одумались и забрали из милиции свои заявления.

По непроверенным данным (читай - по слухам), были еще предприниматели, которые "трепыхались" неявно, а именно - пытались обратиться к своим "крышам". Но им объяснили, что у Турусовой слишком мощная поддержка и во властных структурах, и в криминальных кругах (Альбина Николаевна не считала зазорным делиться барышами с нужными людьми), а устраивать в городе криминальную войну с неизвестным результатом никто почему-то не захотел. Не исключено, что некоторые жертвы Турусовой пытались прибегнуть к услугам мокрушников-профессионалов, но на этот счет никаких данных, даже непроверенных, не имелось. До последнего времени ни прокуратура, ни милиция сведениями о покушениях на ее жизнь не располагали, значит, либо киллеры не получали такого заказа, либо почему-либо отказались его брать.

В общем, Альбина Николаевна оказалась совладелицей всех или практически всех крупных фирм города. По свидетельству слуг, губернатор не одобрял пиратские методы супруги и даже робко попытался обуздать ее аппетиты, но, поскольку выпускники колледжа работали и на его предприятиях, равно как и в губернаторском офисе, его быстро и грубо поставили на место.

Подведя итоги трехдневного труда, Гуляев был вынужден согласиться с Оксаной: мотивы для убийства Турусовой имелись у очень и очень многих. Кстати, Вольская оказалась единственным предпринимателем, которого Альбина не сумела, хотя и пыталась, прищучить. Застукав сосватанную ей Альбиной девицу администратора у своего открытого личного сейфа, Оксана без разговоров вышвырнула шпионку вон и впредь отказалась принимать на работу протеже Турусовой. Когда же Альбина Николаевна решила надавить на подругу, туманно намекнув на будущие неприятности, Вольская небрежно бросила: "Валяй", после чего покинула губернаторский дом, явно не собираясь когда-либо еще переступать его порог. Альбина Николаевна рвала и метала, несколько дней безжалостно шпыняла прислугу и домочадцев, придираясь к каждой мелочи, словом, устроила в доме кромешный ад, но так и не рискнула "наехать" на Оксану. А через неделю накупила подарков и поехала мириться - может, не захотела рассориться навсегда с единственной подругой, а может, побоялась менять лечащего врача.

Эта часть показаний прислуги заметно подняла Сергею Владимировичу настроение, хотя он понимал, что они не означают отсутствия у Оксаны мотива убийства. Те же слуги - хотя нет, не те же, другие, нанятые позже, - рассказали об ужасном скандале, разразившемся в губернаторском доме два года назад. Причины скандала никто не знал, но скандалила Альбина не с кем-нибудь, а с Вольской. Грозила ей страшными карами и "визжала, как свинья недорезанная". После этого подруги не общались вплоть до того дня, когда Турусова снова легла в клинику Вольской.

Опять же нельзя было сбрасывать со счетов возможности Оксаны манипулировать работниками клиники. По сведениям, собранным оперативниками, никто из персонала от происков Альбины Николаевны не пострадал - для Турусовой они были слишком мелкой сошкой, и те немногие, кто знал ее лично, никогда вне стен клиники с ней не общались. Но исключать их причастность к преступлению преждевременно.

Не отказываясь окончательно от мысли о возможной виновности Вольской, в душе Гуляев в эту версию не верил. Точнее, не хотел верить. А если где-то в мозгу начинал шевелиться червячок сомнения, Сергей Владимирович усмирял его прежними доводами: Вольская могла бы избавиться от Альбины гораздо более безопасным способом. Назначить не то лекарство или не ту дозу, сделать неточный надрез во время операции, внести инфекцию, перепутать кислород с веселящим газом - да мало ли роковых ошибок может совершить хирург и лечащий врач, если постарается! А чтобы червячок сомнения пореже его беспокоил, Сергей Владимирович вплотную занялся наиболее вероятными кандидатами в убийцы. Теми, кто имел пропуск в клинику и тесные личные контакты (а значит, и конфликты) с Альбиной Турусовой.

Начать Гуляев решил с самого губернатора. К чести Турусова, надо сказать, что он не выказал никакого неудовольствия тем, что его, чиновника столь высокого ранга, вызвали в прокуратуру повесткой, как самого заурядного обывателя. Мало того, он приехал точно в указанное время и даже попенял Сергею Владимировичу, что тот так долго тянул с вызовом.

- Я уже хотел звонить прокурору, узнать, почему моей персоной никто не интересуется. Как-никак мы с женой прожили вместе больше тридцати лет, я знал Альбину и ее дела лучше, чем кто бы то ни был, - сообщил Виктор Палыч с ноткой сдержанной печали в голосе.

Разглядывая скорбящего супруга, Гуляев решил, что губернатор ему нравится. Во-первых, разговаривает, не чинясь, не напоминая каждым жестом, взглядом и интонацией о разнице в их положении. А во-вторых, не разыгрывает безутешное горе. Сергей Владимирович повидал на своем веку достаточно вдов и вдовцов, чтобы сделать для себя вывод: истинное горе не голосит о себе, не выставляет себя напоказ. Человек, переживший трагедию, прячет боль от посторонних глаз, словно боится, что от демонстраций она обесценится, потеряет силу, и тогда умрет последнее чувство, а он останется - живым трупом.

Вместе с тем Сергей Владимирович понимал, что Турусов с его опытом публичных выступлений давно научился изображать искренность, благородство, демократичность и вообще любое качество, требуемое по сценарию. А значит, не стоит доверяться первому впечатлению. С таким зубром от политики нужно держать ухо востро.

- Позвольте выразить вам соболезнования, - вежливо начал Гуляев и тут же кинул пробный камень: - Думаю, смерть Альбины Николаевны была для вас страшным ударом.

- Я бы так не сказал, - неожиданно возразил Турусов. - Видите ли, Альбина была больна. Давно и безнадежно. Ей несколько раз делали операцию по пересадке почки, но рано или поздно организм чужую почку отторгал, а операции с каждым разом проходили все хуже. Когда Альбину забрали в клинику в этот раз, все мы - я имею в виду близких - были морально готовы к смертельному исходу. Оксана Яновна, подруга Альбины, которая лечила ее раньше, и доктор Корзухин, последний лечащий врач, оценивали ее шансы как один к десяти. Это при операции. А без оперативного вмешательства Альбина была обречена. Ей оставалось от силы несколько месяцев. Поэтому я не могу сказать, что ее смерть была для меня потрясением. Хотя обстоятельства, при которых она наступила, меня... гм... да, ошеломили.