Он встал; поднялись и его гости.

— Можно, — проговорил Борис, — один вопрос напоследок?

— Пожалуйста… Отвечу, если сумею.

— Что такое Серебряное Братство?

Глаза Кремина сузились.

— Где вы слышали о Братстве?

— Неважно. Слышал.

— Не доверяйте никому из Серебряного Братства, — отчеканил владелец кинотеатра. — И очень вас прошу, хорошенько подумайте над тем, о чем мы тут беседовали…

Они сидели в машине Бориса и курили, ни слова не произнося. Молчание нарушила Оля.

— Почему ты назвал его бароном…

— Фон Нимандом? Потому что он и есть барон фон Ниманд.

— Да?..

— Да. Оля, бывает, конечно, что два человека очень похожи друг на друга. Бывают двойники, близнецы, наконец… Но вот чтобы у двух людей, похожих как две капли воды, были еще и одинаковые шрамы — такого не бывает… Я видел, как он получил этот шрам.

— Где видел?

— Во сне.

Оля коротко, принужденно рассмеялась.

— Во сне?

— Да, перед тем, как появилась первая записка. Я видел сон, такой… Яркий, реалистичный! Действие происходило… Как будто в средние века, в общем когда-то очень давно… На этого человека, фон Ниманда или Кремина, напали разбойники, в лесу…

— Подожди, Борис. А ты уверен, что никогда не видел Кремина раньше? Не во сне, а наяву?

— Уверен.

— Ты мог видеть его мельком. Не запомнить осознанно, не обратить внимания… Но подсознание, оно ничего не забывает… Вот он и всплыл во сне. А «Ниманд» — ведь это слово было на записке в шкатулке? «Никто». Фон Ниманд, получается, что-то наподобие «барона ниоткуда»? Такого имени не может быть. Сам никто и звать никак… Капитан Немо!

— Я не знаю, — вздохнул Борис. — Что-то такое и мне приходило в голову. Но мне кажется, не все тут так просто. И разве в том дело, как его зовут? Какая разница… Но тут все одно к одному…

— Что одно к одному?

— Все. Сон, эти записки, Серебряное Братство, деньги…

— Борис!

Он схватился за голову.

— Ох, прости… Ты же ничего не знаешь… Я должен был рассказать тебе раньше.

— Расскажи сейчас.

— Да… Да, расскажу, конечно. Только вот…

— Что?

— Этот фильм, «Все грехи мира». Я не верю, что он нашел его в каком-то архиве. Тут что-то не так.

— Многое не так, — Оля кивнула.

— Во-первых, — продолжал Борис, закуривая новую сигарету, — почему, найдя этот фильм, он не сделал попытки хоть что-то о нем узнать? Если он этим увлекается… Во-вторых… Я не кинокритик, но и мне ясно, что фильм этот — выдающийся. Почему же он не вышел на экраны, почему он никому не известен?

— Ну, тут могут быть десятки причин, — сказала Оля. — Ведь снял какой-то режиссер «Мастера и Маргариту», а фильм не вышел из-за трений с продюсером… Или пожар в архиве случился еще до того, как фильм успели выпустить… Мало ли, почему… И потом, возможно, о нем и писали. Только под другим, настоящим названием. Ты много читаешь изданий о кино?

— Совсем не читаю.

— Вот видишь…

— Но Кремин же сказал… Ладно, оставим это. А намек на Паганини?

— Шутка…

— Не показался мне шутником господин Кремин! Да и пожар этот… Якобы повредивший пленку… Может быть, те эпизоды, которые не следовало нам показывать? А его речи о магии?

— К чему ты клонишь?

— Да сам толком не знаю. Только сдается мне, господин Кремин имеет к этому фильму более тесное отношение, чем хочет признаться…

— Думаешь, все-таки он прислал записки?

— Может, и не он. Но он ждал нас… И фильм — это для нас. Что-то он хотел сказать этим фильмом… О чем-то предупредить или…

— А почему тогда не сказать прямо?

— Есть вещи, о которых бесполезно говорить прямо. Ведь и в фильме ничего прямо не сказано. Его можно по-разному толковать. И вот, он показал его нам, чтобы…

— Борис, — перебила Оля, — ты все время говоришь «мы», «нам»… Но записки были адресованы одному тебе.

— Если бы Кремин хотел, чтобы фильм увидел только я… И поговорить со мной одним… Он нашел бы способ, правда?

— Это лишний довод в пользу того, что записки прислал не он.

— Наверное… Но сколько можно тут стоять? Мы ни до чего не договоримся. Давай поедем ко мне. Я все тебе расскажу, и тогда…

— Лучше отвезти меня домой… Я неважно себя чувствую. Расскажешь по дороге.

— Что с тобой? — встревожился Борис.

— Ничего страшного… Голова разболелась, это пройдет… Лягу сегодня пораньше.

— У меня есть таблетки, в аптечке.

— Да нет, пустяки. Поехали.

Борис включил зажигание.

Телефон звонил настойчиво, до тех пор, пока Борис не вытянул руку из-под одеяла и не снял трубку.

— Алло…

— Борис? Это Эдик Старцев.

Сна как ни бывало. Борис рывком сел.

— Ты узнал что-нибудь?

— Узнал… Михаил рассказывает занятнейшие вещи.

— Какие вещи?

— Понимаешь, деньги твои как бы настоящие…

— Что значит «как бы»?

— Слушай. Фактура бумаги, способ ее изготовления, способ нанесения водяных знаков, химический состав красок и все остальное в точности идентично тому, что применялось в девятнадцатом веке.

— Выходит, деньги настоящие?

— Выходит, да не выходит. У них там есть какая-то машинка для датировки… В общем, она позволяет установить, когда что сделано. Так вот, бумага была изготовлена самое большее два года назад…

— Значит, все же подделка?

— Подделка, но какая! Представляешь, сколько трудов! Провести скрупулезный анализ, прямо-таки ювелирный… Плюс исторические разыскания, ведь бумага, краски — все не только по составу соответствует, но изготовлено на таком же оборудовании, какое было тогда… Все воссоздать в современных условиях! Адова работа! Вот, спрашивается, зачем…

— Действительно, зачем… А монеты?

— То же самое. Полная идентичность, но металл переплавлялся недавно.

— Ну и дела…

— Есть тут у Миши одно предположение, зачем это было нужно. А что, если он практиковался, фальшивомонетчик твой? Коли он сумел так старые деньги воссоздать, современные ему раз плюнуть…