П. Н. Милюков в своих воспоминаниях прямо указывал, что А. И. Гучков «не исключал и самых крайних форм устранения царя, если бы переворот совершился в форме, напоминавшей ему XVIII столетие русской истории, — в форме убийства. Но если бы переворот совершился в форме, которую он лично предпочитал, — в форме военного пронунциаменто, то он желал бы удаления царя в форме наиболее „мягкой“ — отречения от престола».

Профессор Ю. В. Ломоносов, бывший во время войны высоким железнодорожным чиновником и по совместительству активным агентом революции, писал в своих воспоминаниях: «наиболее вероятным исходом казалась революция чисто дворцовая, вроде убийства Павла».

П. Н. Милюков признавал, что руководство Прогрессивного блока изначально было посвящено в замысел заговора. Представители блока, включая самого Милюкова, присутствовали на встречах у М. М. Фёдорова.

«Блок исходил из предположения, — вспоминал П. Н. Милюков, — что при перевороте так или иначе Николай II будет устранен с престола. Блок соглашался на передачу власти монарха к законному наследнику Алексею и на регентство до его совершеннолетия — великому князю Михаилу Александровичу. Мягкий характер великого князя и малолетство наследника казались лучшей гарантией перехода к конституционному строю».

Понятно, что в регентский совет при малолетнем государе должны были войти А. И. Гучков, П. Н. Милюков, представители российского промышленного олигархата. Сам Гучков отрицал наличие у себя амбиций регента и существование списка кандидатов в регентский совет. Дескать, думали только о России, а не о власти.

Однако очевидно лукавство Гучкова. Если задолго до переворота существовали списки так называемого Ответственного министерства, то тем более должен был существовать и список регентского совета. Именно там, в регентском совете, и должна была быть сосредоточена главная власть заговорщиков.

Слова А. И. Гучкова о том, что он и его соратники по заговору отказались от организаций массовых беспорядков и использования их для начала переворота, не соответствовали истине. На самом деле и Гучков, и Милюков не только не отказались от организации рабочих выступлений, но, наоборот, возлагали на них большие надежды. Однако сам Гучков не был в состоянии вывести рабочих на улицы. Кто-то должен был ему в этом содействовать. Это ему было оказано в лице так называемой Рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета.

«Создание рабочих групп военно-промышленных комитетов, — пишет Г. М. Катков, — было задумано и проведено в жизнь в 1915–1916 гг. Гучковым и Коноваловым в Петрограде и Москве, а в Киеве — М. И. Терещенко. Текстильный магнат А. И. Коновалов ещё до начала войны связался через большевика И. И. Скворцова-Степанова с революционными кругами и пытался организовать „информационный комитет“ „всех партий и оппозиционных групп“».

Рабочие группы состояли почти полностью из меньшевиков-мартовцев. Меньшевики, как и всё социал-демократическое движение, переживало в конце 1916 г. далеко не лучшие дни. Между тем, социал-демократы имели немалое влияние на рабочих крупных петроградских заводов. В тот момент, когда руководство большинства социал-демократических партий и группировок не верило в реальность государственного переворота и отказывалось выводить людей на улицы, Рабочая группа с радостью ухватилась за предложенный ей А. И. Гучковым тактический союз. Начальник Петроградского охранного отделения генерал К. И. Глобачёв в своём секретном докладе директору департамента полиции сообщал, что «рабочая группа ЦВПК вошла в тесное соприкосновение с оппозиционной общественностью».

Для П. Н. Милюкова, который не имел никаких рычагов воздействия на рабочих, возможность использования связей Гучкова в рабочей группе было весьма заманчивой возможностью. Генерал К. И. Глобачёв докладывал департаменту полиции, что «руководящие „дельцы“ парламентского Прогрессивного блока, руководимого тесно сплотившейся группой Родзянко, Милюкова» изверились в возможности заставить Правительство добровольно «передать всю полноту власти думскому большинству», которое ввело бы «в России начала „истинного парламентаризма по западноевропейскому образцу“».

Милюков и Родзянко примкнули к другой конспиративной группе, во главе которой стояли «не менее жаждущие власти А. И. Гучков, князь Львов, С. И. Третьяков-Коновалов».

Группа П. Н. Милюкова делала ставку на организацию массовых выступлений рабочих в защиту Государственной думы, которую, по планам прогрессистов, царь должен был обязательно распустить.

А. И. Гучков, наоборот, полагал, что рабочие выступления должны стать отвлекающим манёвром для тихого государственного переворота, с тем чтобы на следующее утро страна узнала бы имя нового царя, регента и главы регентского совета, то есть его, Гучкова, имя.

Генерал А. И. Спиридович писал, что Гучков, «с оздав широкое рабочее движение около Гос. думы, надеялся более легко осуществить персональный дворцовый переворот».

Как сообщал генерал К. И. Глобачёв, группа Гучкова «все свои надежды и упования основывает на исключительной уверенности в неизбежности „в самом ближайшем будущем“ дворцового переворота, поддержанного всего-навсего лишь одной-двумя сочувствующими этому перевороту воинскими частями». Дворцовый переворот должен был передать группе А. И. Гучкова всю полноту власти.

Несмотря на имеющиеся разногласия, Гучков и Милюков «самым усердным образом» шли навстречу друг другу.

А. И. Гучков приобрёл в руководстве Рабочей группы значительное влияние, став наряду с А. И. Коноваловым фактическим её руководителем. При этом гучковцы собирались превратить Рабочую группу в руководящий орган всего рабочего класса.

А. И. Гучков и оппозиция всячески заигрывали с революционными организациями, поощряя и потворствуя их деятельности среди рабочих.

Это дало возможность генералу А. И. Спиридовичу утверждать, что «представители буржуазии помогали организации рабочих революционных кадров». А. И. Спиридович писал о «лицемерной тактике Гучкова, Коновалова и К°», которые мечтали «не о победе над немцами, а о победе над Самодержавием. Капитал стремился к власти».

Начиная с осени 1916 г. А. И. Гучковым и другими участниками заговора была развёрнута активная пропагандистская кампания с целью компрометации власти. Главным рупором этой кампании в Думе стал её председатель камергер М. В. Родзянко. Н. А. Маклаков в письме к Императору Николаю II определял роль Родзянко как «напыщенного и неумного» исполнителя, за которым «стоят его руководители, гг. Гучковы, кн. Львовы и другие, систематически идущие к своей цели». Н. А. Маклаков полагал, что цель эта «ослабить силу значения святой, истинной и всегда спасательной на Руси идеи Самодержавия».

План действий руководителей Государственной думы заключался в том, чтобы спровоцировать правительство на перерыв занятий Думы, после чего организовать беспорядки в её поддержку среди рабочих, молодёжи и даже в войсках.