перевернулась, я бы сейчас знал все ответы на все вопросы. И мог бы говорить с каждым из вас сквозь космос и шапочку из фольги.

Но, как говорил Понтий Пилат, я умываю руки. И ем куличи.

Бедная Настя

Бедная Настя

Я расскажу вам историю про девочку Настю М.

Мы учились в одном классе и сидели за одной партой на занятиях по английскому. Настя знала слова cat и dog, а в конце обучения выяснила, что cock это не только «петух», но и «член».

Это было в третьем классе. Нам по десять лет, шла перемена, и мы болтали о чем-то. Вдруг Настя спросила: «Хочешь, покажу фокус?» Тогда в моем мозгу мелькнуло: «Она покажет мне пипку». – «Какой фокус?» – «Ну, девочкин фокус…» – она подмигнула. Я вытаращил глаза, у меня заколотилось сердце: «Она точно покажет свою пипку». Во рту моем было сухо, как на солончаках Каракалпакстана. Аральским морем губ я сказал: «Давай».

Настя встала и почему-то пошла к училке. Подойдя, указала на меня пальцем и сказала: «Тамара Александровна, он ко мне приставал». И далее список: косичка, «называл дурой», толкнул, говорил плохие слова. Ни-че-го подобного я не делал. Но Тамара Александровна потребовала у меня дневник и сделала запись: «Плохое поведение. Обижает девочек». Весь урок я сидел, как побитый кот: я ничего не понял. Мне не понравился «фокус». Я смотрел на затылок Насти, и мне хотелось дернуть ее за косичку, обозвать и ударить. Пусть ее наговор станет правдой. Вот сука.

На следующей перемене Настя открыла мне суть фокуса. Понимаешь, сказала она, девочкам верят, потому что вы их в-с-е в-р-е-м-я дергаете за косички; поэтому можно просто пожаловаться Тамаре Александровне. И она поверит.

Прошли годы. Тамара Александровна давно умерла. Она не видела, как в 11-м классе мы с Настей М. стояли ночью на автобусной остановке. Я, она и наш одноклассник А. – двухметровый красавец, любимец девочек. Настя рассказывала о том, что обсуждала вся школа – на нее напал в лифте «какой-то харып»[1]. Настя была в ярком макияже и короткой юбке. Он зашел с ней, показал нож и сказал: «Будешь сосать, джаляб»[2]. Но она дала ему коленом по яйцам и убежала.

В школе было специальное собрание на этот счет. Училки решили так: виновата в целом Настя. Макияж и юбка, как липучка для мух. Смыть и снять. Настя покивала старухам, а на следующий день пришла в юбке еще короче. Ей было плевать, она знала, что оценки не решают ничего. Решает любовь и женщина!

Тогда, стоя на остановке, я допытывался у Насти М., зачем она так рискует. И помню ее ответ дословно. Она наклонилась ко мне – я увидел косметику толщиной в сантиметр, – вынула сижку изо рта. И сказала: «Я хочу ловить приключения».

Я благодарен Насте М. за эти слова и объяснение природы манипуляций, полученные в третьем классе. Она показала мне, что люди все время ебут и наебывают, ебут и наебывают. Из этой пульсации секса и фикшена рождаются культура, религия, «Фейсбук». Приключения, которые мы называем историей.

Я не знаю, что сейчас с Настей М… Очень надеюсь, что она жива-здорова-накрашена. Одноклассник А., который слушал со мной эту историю, эмигрировал в Европу, купил квартиру, нашел себе парня. Я живу в Москве, пишу тексты, мои приключения закончились.

Надеюсь, ваши только начинаются.

Ключи от «Феррари»

Сегодня я брал интервью у одного юного дагестанского боксера. Вы все верно прочли – да, я, и да, у боксера из Дагестана.

И вот нужно было сделать один технический дубль, когда снимали руки героя. Поэтому я задал вопрос про необитаемый остров и десять вещей, которые он взял бы с собой.

Боксер стал отвечать, загибая пальцы: ну, зажигалку, ружье, телефон, второй телефон, когда разрядится первый, что-нибудь, на чем можно спать… ну и ключи от красной «Феррари».

– Ключи?

– Ну да. Сидеть на берегу, смотреть на закат и вертеть на пальце ключи от «Феррари».

При этом саму машину он взять не захотел. «Лучше вертолет, чтобы потом улететь».

И вот я подумал: как хорошо, что в мире еще есть люди, способные, так сказать, вертеть это вот все на, так сказать, пальце. И смотреть на закат.

Юноша и смерть

Однажды я влюбился в женщину. Одну помню очень ярко: она преподавала мне историю экономики. Я влюбился в нее с первого же семинара. После второго семинара был ливень, и мы шли до метро вместе – у нее был зонт. На третьем семинаре я смотрел на нее в духе: «Мы должны поговорить о наших отношениях». Но она спрашивала про Адама Смита и Джона Мейнарда Кейнса. Потом невзначай сказала «мой муж» и «мой ребенок». Я чуть не крикнул: «Ах ты шлюха!»

Все. С тех пор я решил не иметь дела с женщинами.

Женщины, однако, этого не знали. У меня была однокурсница Виктория. Высокая, плечистая, довольно симпатичная девушка. Парня у нее не было. И вот однажды я оказался у нее в гостях. Сейчас я понимаю, что любой другой на моем месте не ушел бы так быстро. А я правда зашел выпить чай.

Во время этого чаепития был один момент, который я запомнил на всю жизнь. Помню, это был старый ташкентский дом с высокими потолками. Кое-где даже с лепниной. Виктория пошла на кухню делать чай, а я нашел в комнате альбомы по искусству. Не помню, что это было, – наверное, какое-то барокко. И вот хозяйка возвращается с чайником, в этот момент любой парень на моем месте уже знал бы, как он к ней подойдет, как возьмет чайник, поставит его на стол, с носика капнет прозрачная капля. И как он возьмет хозяйку сначала за плечо, потом за талию, а потом – поцелует рот в рот.

Но я даже не обернулся. Я смотрел внутрь альбома. Там была картина, которую я увидел единственный раз в жизни. И с тех пор не могу найти. «Юноша и смерть». Смерть была старухой-скелетом, она стояла позади юноши – как моя подруга с чайником. А юноша был красив так, как рисовали в барокко. Он был еще прекраснее из-за смерти, стоявшей сзади.

Я обернулся. Подруга моя взглянула на книгу, увидела юношу и себя в виде смерти – мертвой и возбужденной. Все поняла.

Не помню, как я ушел. Помню только, что обратно ехал на