Приняв решение написать заявление на увольнение, она пошла в комнату, пора спать, вот только сон не шел, завтра нужно выходить на работу, не может же Катерина ее вечно подменять, и так уже две смены Сомовой должна.

Антон появился в офисе ближе к обеду, увидел, что рыжая на месте немного заволновался, попросить прощения все таки стоило, он виноват — бесспорно. Но пока Васильев не настроен на такой разговор, позже.

Не передать как он охренел, когда Эльвира положила перед ним заявление Падлюковой.

— Анфиса собралась уходить от нас — администратор хитро посматривала на начальника, и слегка растянув губы, продолжила — скатертью дорога.

Антон никак не отреагировал на нападки администраторши, в сторону рыжей, лишь сжал губы, и глаза его потемнели, такой исход его не устраивал, он еще не успел принять решение насчет этой девушки. И пока не собирался ее от себя отпускать.

— Пусть зайдет. — Он строго глянул на Зотову. — Сейчас — увидев, как у начальника сжался кулак на лежавшей на столе руке, Эльвира поспешила уйти подальше, грозный Антон никому не нравился.

Анфиса слабо стукнула в дверь и практически просочилась в узкую щель между полотном и стенкой.

— Вы хотели меня видеть? — Она не поднимала глаз, Фиса тоже немного виновата, спровоцировала Антона на поцелуй, но это не оправдывает его садистских наклонностей.

— Да. — Строгий тон, и такой же взгляд. — Садись. — Васильев указал на мягкий стул, стоявший напротив его стола. — Причина увольнения?

— Ну — протянула Полякова, задумываясь как изложить свои мысли на сей счет — мне больше не интересно работать у вас.

— Это не причина, по которой я могу тебя уволить.

— В смысле? — наконец Фиса посмотрела на босса, сводя брови на переносице.

— Мне нужна объективная причина. Почему ты хочешь уйти? — Антон поймал ее взгляд, и сейчас прожигал ее вопросом в глазах.

— Меня не устраивает отношение ко мне директора нашего ИП. — Анфиса поймала его настрой, поняла, что Антон не отстанет, пока девушка не выскажет ему все в глаза.

— И какое же у него к тебе отношение, можно узнать? — Слегка наклоняясь вперед, пытливо вглядывался в лицо подчиненной.

— Все перечислять? — Сердилась и от злости краснела Полякова.

— А что там, так много? — Антон хмурился, ну пару раз задел ее самолюбие, прикольнулся, ничего же страшного не случилось.

— Не уважает меня как сотрудника, унижает, обзывает. — Она услышала тяжелое, громкое дыхание, и подняла глаза, видела, как Васильева раздражает ее дерзкий тон, он начинает злиться. На правду обижаться нельзя! Она только начала высказывать претензии, которых у нее целый воз. — Ставит меня в унизительное положение, заставляя сидеть под столом, или в шкафу, пока сам любезничает со своей любовницей — вот, это ее намного сильнее оскорбило, чем то, когда он называл ее Падлюковой. И кстати об этом тоже нужно сказать. — Прямо показывает, что ему не нравится моё имя, но извините, я сама не выбирала, это родители так меня назвали.

— Все — выкрикнул ей в лицо, так, что в ушах зазвенело. — Это все причины, по которым ты собралась уходить?

— Да — круглыми глазами смотрела на сидевшего напротив Антона, похожего на дракона готового выпустить пламя изо рта, — нет. — Она же забыла про следы, оставленные на ее лице. — Он меня покусал. Теперь все.

Васильев поднялся и двинулся в ее сторону, сердце от испуга ускорило ритм, Анфиса высказалась, но легче не стало, только еще больше разогрела негативное отношение шефа в свою сторону. Наверное, сейчас лучше сбежать отсюда подальше. Не отрывая взгляда, от идущего на нее Васильева, молниеносно соскочила со стула и поспешила в сторону выхода.

— Я с тобой Анфиса — он снова подчеркнул ее необычное для современного мира имя, — еще не закончил. — Продолжал надвигаться на нее мужчина. — Кроме отношения начальника, что еще тебя не устраивает?

Полякова была около дверей, протянула руку, еще секунда и она выйдет отсюда, где сейчас метаются молнии, и искрит вокруг хозяина этого места.

— С остальным порядок — она открывает дверь, видит, как пристально смотрит Эльвира в их сторону, как у нее ползут брови на лоб и расширяются глаза, что она такого увидела? Выйти ей не дают, полотно с грохотом хлопает напротив ее глаз, и Васильев прижимает девушку к еще вибрирующей от удара поверхности. Анфиса только удивленно и в тоже время возмущенно вскрикивает. Антон резко разворачивает ее к себе лицом. В глазах похожее выражение, на то, когда он закусывал ее губы, но сейчас там есть разумные ноты, он прижался к ее телу своим и горячо дышал в ухо девушки.

— Раз дело только во мне — шептал Антон, — я готов извиниться.

Анфиса изумленно подняла глаза на мужчину, его льдинки находились слишком близко, так, что, не смотря на жар столкнувшихся тел, у нее побежал мороз по коже.

Зеленые и голубые глаза встретились, у обоих, молодых людей, громко стучало в груди, казалось, их сердца столкнулись и сейчас бились в унисон. В кабинете тишина, только частое дыхание Анфисы и Антона нарушает спокойствие. Первой пришла в себя девушка.

— Я не думаю, что ваши извинения переубедят меня, но извиниться передо мной — вы обязаны. — Снова его губы так близко, маняще сжимаются в тонкую полоску, от чего в горле сохнет, и становится трудно сглотнуть комок, сжавшийся в нем. — Отпустите — упирается ладонями в его грудь, но оттолкнуться не получается, пальцы проходятся по его грудной клетке, от чего в глазах Васильева загорается желание.

— Прости меня — голос мужчины хриплый, говорит с придыханием, обволакивая своими обертонами ее сознание. — Я буду держать себя в руках. Не уходи.

Анфису затрясло от волнения, таким она еще не видела Антона, сейчас он был нежным, манящим, в глазах мольба о прощении.

— Хорошо — сама не поняла, как поддалась ему — Я останусь. — Голос, которым она говорила, совсем не походил на ее, дрожал вместе с ней, и звучал неуверенно. — Только больше не целуйте меня. — Прошептала совсем рядом с его губами.

— Не обещаю — услышала в ответ, и сжалась от неожиданности. Васильев, прошелся кончиками губ по ее губам. Это было так сексуально и в тоже время нежно, Анфиса остолбенела от нахлынувших на нее чувств. Антон же продолжал слегка касаться ее рта, уже добавив к губам кончик языка, собирая ее частое разволновавшееся дыхание.

Васильев не собирался целовать Полякову, все получалось само по себе, и вот сейчас, касаясь ее своими губами, он получал огромное удовольствие. Чувствуя, как задрожала от желания в его руках, обалдел