хваткой – но не вывернуться. Макс дёрнулась, чтобы врезать Мильфею по яйцам, но без толку – он только крепче прижал детектива к себе. Тело у него было крепкое, и вдруг вспомнилась некстати его вызывающая нагота всего несколько минут назад.

– Макс, успокойся и послушай, – произнёс Жерар торжественно, – я тебе могу на Библии поклясться: не брал я никаких миллионов ни у кого, и где чужие миллионы хранятся, могу сказать разве что приблизительно. Что деньги на домики для бездомных котят вымогал – грешен, каюсь, люблю иногда посмеяться над наивными людьми. Но в остальном… Понимаешь, обознался твой Бланшетт, и Матьё вместе с ним. Уж такие они, комиссары – прямо вот как простые люди, могут ошибаться. Хотя не исключаю, что кто-то мог представиться мной, от чего я тоже не в восторге… Но вот с пропавшей старушкой я могу помочь. Слышишь?

– Ничего ты не можешь, потому что я тебе не позволю себе помогать! – запальчиво выкрикнула Макс. – Ещё не хватало – доверять какому-то ловкачу!

И неизвестно, что было бы дальше, если б в дверь не позвонили, потому что детектив уже копила последние силы для магического удара. Без минералов он бы дорого ей встал, ведь сторожевые чары с ловкача так и не были сняты!

– Пусти, – рявкнула Макс, тщетно пытаясь освободиться.

– Да пожалуйста, – чуть фыркнул Жерар, не разжимая пальцев. – Жаль.

– Чего тебе жаль? – спросила детектив.

– Что ты такая одинокая, несчастная и оттого злая. Если бы поняла и приняла, что не одна живешь на свете – была бы счастливее.

– Тоже мне, мозгоправ, – огрызнулась Макс.

– Мадемуазель, – заглянул в кабинет Ролан. – К вам мсье Соврю.

– Который из них? – спросила детектив резко.

– Простите, мадемуазель, я забыл спросить.

Ролан был вежлив, но явно раздражён – это читалось по его интонациям. Но не спросил, чем помочь – возможно, решил, что у них тут обнимашки.

Она тоже ничего не успела – даже вырваться, наконец, из цепких рук Жерара. Так, в довольно двусмысленной позе, хорошо хотя бы с одетым на этот раз ловкачом, она и предстала перед Гаспаром Соврю.

ГЛАВА 11. Гаспар

– Прошу прощения, мадемуазель детектив, вижу, у вас тут неотложные дела, – позволил себе немного иронии младший отпрыск мадам Орабель.

Был он, в отличие от Жильбера, рыхловат и довольно упитан. И, кажется, на восточный манер подкрашивал хной бородку. От Гаспара так и несло недорогими женскими духами, тогда как Макс отлично помнила, что его жена Моник не пользуется парфюмом. Как многих беременных, её, видимо, воротило от сильных и резких запахов.

Жерар выпустил Макс из объятий, и она едва сдержалась, чтобы не влепить ему оплеуху-другую.

– Вон отсюда, и сидите в столовой тихо, – процедила она злобно, – иначе я вызову полицию, и вы так легко не отделаетесь. Ролан, принеси кофе в кабинет.

Когда слуга выпроводил Жерара и притворил дверь, Гаспар Соврю облизал взглядом хмурую Макс, которая складывала стопкой бумаги на столе, и вдруг сказал:

– Мадемуазель детектив любит пожёстче?

– Простите? – Макс ещё не выпустила весь пар, и сейчас очень старалась не наорать на клиента.

Все-таки семейство Соврю обещала хорошие деньги за их бабулю.

– Моник такая нежная, особенно когда беременна, – сокрушенно заявил Гаспар, – добрая, ласковая, чирикает не переставая, если, конечно, не плачет. Она, знаете ли, любит всплакнуть. Мне больше по душе не мягкие булочки, а этакие, знаете, крепкие крутончики.

Макс, не понимая, почему, заглянула в блокнот. Ну да, действительно: племянница Орабель, Марианна Крутон, воспитывает Мари-Жанну Крутон… восемнадцати лет. Ту самую дерзкую девицу, которая позавчера резко заявила о своём несогласии. Но при чем тут мечты и предпочтения Гаспара? Если у него нет важных сведений или воспоминаний, или подозрений – то зачем он сюда притащился?

– Это всё, что вы хотели мне сообщить? – спросила Макс. – Или у вас что-то важное?

Видимо, она сказала это чересчур жёстко, потому что Гаспар Соврю как-то особенно гадко причмокнул влажными толстыми губами.

– Так и вижу вас, мадемуазель, с плёточкой в руке, – проворковал он.

– Мсье Соврю!

– Да, простите. Я немного выпил с утра, поэтому так несдержан и… Простите. Если Моник будет думать, что я был у вас, это же к лучшему.

– Вы у меня НЕ БЫЛИ, – прорычала Макс. – Вы были у какой-то дешёвой женщины, и мне в общем-то наплевать, какими плётками она вас хлестала и как ещё ублажала вашу персону. Но если вы надеялись раздобыть алиби для себя при моем содействии – простите, буду вынуждена разочаровать. Покиньте мой кабинет, будьте добры.

Взгляд Гаспара затуманился. Макс решила дать ему минутку, чтобы он мог поразмыслить над своим поведением. А пока немного порылась в ящике стола в поисках старого магического минерала, который там валялся. Чёртовы артишоки, надо будет послать Ролана за новыми в лавку, и там же подзарядить парочку старых.

Отжившие своё минералы плохо держали заряд и быстро расходовали энергию, но, чтобы, например, нанести хороший силовой удар, хватило бы с лихвой. Или немного подзарядить себя, чтобы хватило на «сторожок», а то Макс потихоньку становилось дурно. А, вот и минерал…

– Вы не так меня поняли, не хватайтесь за оружие, не надо! – по-своему интерпретировал розыскное мероприятие Гаспар. – Я пришёл сообщить что-то важное! Вспомнил только этой ночью.

– Пока были у любовницы, – безжалостно уточнила всё ещё донельзя раздражённая Макс. – Хорошо, мсье Соврю, выкладывайте, что у вас там.

– Вы ведь знаете, что у нас с Моник уже есть сын, ему скоро десять, – сказал Гаспар. – И знаете, что мы гостили в доме моей матери накануне. Так вот, Люсьен говорил, что слышал разговор матушки с Арминой.

– С Арминой? – Макс глянула в блокнот. – Вот как!

– Да, да! С дочкой Жильбера. Люсьен сказал… Как же это? «Бабушка плакала и просила у Армины прощения. А потом сказала, что поговорит с Мари-Жанной».

– Так-так, и вы утверждаете, что не вспомнили это сразу?

– Кто же придает значение лепету маленьких детей? – пожал плечами Гаспар.

Вообще-то Макс видела Люсьена, и мальчик вовсе не был таким уж маленьким. В десять лет дети вполне разумны, иные даже куда умнее и наблюдательнее взрослых! Ещё работая в полиции,