— Может, я и смутилась немножко, когда ты меня увидел… голой, но я никогда не стану тебя бояться.

— Напрасно.

Особенно когда она так близко, а в фиалковых глазах призыв, столь понятный его телу.

Она с недовольным видом села в воде.

— Дэн, почему ты со мной так разговариваешь? Зачем говоришь такие вещи? Ведь ты защищаешь меня, разве не так?

В тот же миг его рука дернулась, и пальцы нащупали рукоятку пистолета. Конечно, он ее защищает. Да он как безумец бросился к ней, когда услышал ее крик. Его грудь сжали тиски, а пульс достиг двухсот ударов в минуту.

— Я защищаю тебя. Но не только от тех.

Он поднял брови.

— И от самого себя, да?

Ее голос прозвучал грубо и мрачно.

— Вот именно.

— И если наши отношения изменятся…

Дэн тряхнул головой.

— Этого не произойдет.

Он помолчал, ожидая вопроса «почему», но она спросила совсем другое:

— Это не произойдет только со мной или ни с кем вообще?

Он попытался ответить без слов. Не потому, что так получилось бы выразительнее, а из-за того, что горло было напряжено, как и все тело.

Но безмолвный ответ ее не устроил.

— Дэн, чего ты так боишься?

Он привык к подобным вопросам, их задавали преступники, скрывавшиеся от правосудия, наркоманы. Они пытались запутать его, заставить расслабиться и совершить оплошность.

Никогда не выходило. Во всяком случае до сих пор.

Но Ангел словно выпустила пулю прямо ему в сердце, потому что в ее вопросе было такое желание, такой голод, о существовании которых он уже давно забыл.

Он покачал головой.

— Это не страх.

— Что же это?

— Мне нужно выяснить, кто ты, и помочь тебе вернуться к твоей жизни…

— И отправить меня прочь, — закончила за него она.

Дэн не ответил.

Она медленно кивнула.

— Я поняла тебя.

Черта с два она поняла. Но он не намерен просвещать ее. Ангел — хорошая, искренняя, честная, она не боится говорить то, что думает, просить то, что ей нужно. Но она поступает глупо, претендуя на него. Его обязанность — ее защитить, в этом его роль. А что до прочего — в его мире нет места для женщины, любой, и в особенности такой, как она.

Если потерпеть, дождаться возвращения памяти, возможно, окажется, что существует некий твердо стоящий на ногах мужчина, может быть, медик. Истинный герой, который ее дожидается.

Во всяком случае, не какой-то отставной полицейский, который только и умеет, что драться, как зверь.

— Ужин готов. — Дэн оттолкнулся от скалы. — Давай-ка оденься и приходи на стоянку.

Спотыкаясь, он зашагал обратно, но услышал, как Ангел выходит из воды и шелестит одеждой. И снова перед ним предстал образ этой кожи — розовой, влажной и гладкой.

Он выругался про себя, отшвырнул попавший под ногу камень. Нижняя часть его корпуса желала жизни, и желание это Дэн отказывался исполнить.

Ангел лежала на спине, накрывшись спальным мешком. Она ощущала бедро Дэна, касавшееся ее, вдыхала пряный запах, проникающий в нее и заставлявший кипеть кровь.

После ужина она заявила ему, что не хочет спать одна, что боится людей, которые за ней гонятся. Естественный предлог, чтобы быть рядом с ним: она боится. Но главная причина в том, что она хотела чувствовать его рядом, чувствовать, как его сила и тепло залечивают ее раны.

А если он прижмет ее к себе, поцелует еще раз, если притронется к тем местам, которые сам же пробудил к жизни, она охотно покорится ему.

В душе она знает, что ему препятствует не ее потеря памяти, не ее неизвестное прошлое. Как бы он ни старался уверить ее в обратном.

Что-то иное удерживает его, и не от того, что предлагает ему она, он отворачивается от того, что предлагает ему сама жизнь.

Дэн рядом с ней повернулся, протянул левую руку и неосторожно пристроил ее под грудью Ангела. И электрический ток, возникший в ней, прервал ее дыхание.

— Ох, извини, — прошептал он.

— Ничего.

— Ты наелась?

Раздосадованный, измученный, Дэн все же находил в себе силы, чтобы проявлять участие к Ангелу и заботу о ней.

— Да, спасибо тебе за ужин.

— Это те самые спагетти из банки, которые тебе понравились. Так что невелика хитрость.

— Повар по призванию?

Прохладный ночной воздух прорезал громкий смешок.

— Телохранитель по призванию.

— Точно. — Она повернулась на бок, и новая мысль мелькнула у нее в голове. — По-моему, мы утром не брали с собой никаких банок?

Дэн, не отрываясь, смотрел в небо, на столь хорошо знакомые ему звезды.

— Не брали.

— Значит, сегодня ты запасся ими в магазине?

— Надо полагать.

Она благодарно улыбнулась.

— Ты такой заботливый…

— Просто я практичен.

— А почему ты именно на них остановился?

— Да потому, Ангел, что их трудно сжечь.

Он бросил на нее быстрый взгляд, и его глаза зажглись веселым блеском.

Она засмеялась и схватила его за запястье.

— Погоди только, я овладею кулинарными тайнами, и ты еще будешь умолять, чтобы я сделала тебе ужин.

— Я никогда ни о чем не умоляю.

Она понятия не имела, что ей вздумалось, но неожиданно для себя она вдруг слегка ущипнула его бок. Он посмотрел на нее, взглядом посылая предостережение.

— Об этом даже не думай.

Она улыбнулась.

— Наверное, в прежней жизни кому-то со мной бывало нелегко, потому что я намерена не только думать, а сделать кое-что еще.

Произнеся эти слова, она дала волю рукам. Ее пальцы принялись безжалостно щекотать и тискать Дэна. А когда он дернулся, чертыхнулся и захихикал, она насмешливо объявила:

— Вот не думала, что большой и жестокий американский полицейский так боится щекотки!

Она еще не договорила, а Дэн уже сжимал ей ладонь.

— Если ты еще раз возьмешься за свое, я не отвечаю за последствия.

Тело у нее пылало, рассудок ей больше не повиновался.

— А что будет, шериф?

Глаза у Дэна сверкнули.

— Предупреждаю: оставь любопытство.

С невозмутимой ухмылкой он стиснул ей свободной рукой бедро, и ей передалась бившая его дрожь.