Но проза тоже неплохая. (В Посл<едних> Нов<остях> от 16-го июля, воскресение, мой большой фельетон «Башня в плюще» — о детстве в Германии.) М<ожет> б<ыть> видели?[218]

Муру 8 * л<ет>, осенью поступит в русско-франц<узскую> гимназию и нам придется переехать в город. Аля кончила школу. Нужно зарабатывать. С<ергей> Я<ковлевич> весь в своей мечте[219]. — И все пока. — Отзовитесь хотя бы тоже открыткой!

Обнимаю Вас и всегда, всегда помню. Как здоровье — Ваше и Ваших? Пишите вкратце обо всем.

                                        МЦ.

Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 105 (с купюрами). СС-6. С. 405–406. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 173.

Письмо написано на почтовой карточке. В графе для обратного адреса «Nom et adresse de l’exp*diteur»[220] рукой Цветаевой вписано: «M<ada>me Zv*taieff- Efron».

43-33. В.В. Рудневу

Clamart (Seine)

10, Rue Lazare Carnot

6-го июля 1933 г.

                         Дорогой Вадим Викторович,

Вы просили мне во*-время напомнить Вам о «термовом» авансе, и вот — напоминаю, с большой, большой просьбой выслать по возможности — больше. Мы совершенно разорены старыми налогами, — еще два года назад, — вся малость, вырабатываемая, идет на затычку.

Скоро получите от меня вопросное письмо насчет Булонь’а, куда мы, из-за Муриной гимназии, твердо переезжаем к 1-му Окт<ября> — как и на что* — один Бог знает.

Ныне 6-ое, терм — 15-го, но очень попросила бы Вас выслать не позже 10-го.

Сердечный привет

                                        М. Цветаева

Впервые — Надеюсь сговоримся легко. С. 25. Печ. по тексту первой публикации.

44-33. В.В. Рудневу

Clamart (Seine)

10, Rue Lazare Carnot

11-го июля 1933 г.

                         Дорогой Вадим Викторович,

Спасибо за деньги и за корректуру[221], но подлинника еще (11-ое июля) не получила. Пока сличаю без.

Если Вы не очень торопитесь с корректурой, я сама прошу Ходасевича[222], послав ему текст (не из корректуры, конечно!) По-моему — у него «le beau r*le»[223] — терпения и, даже, мученичества, но… Бог его знает!

(Если бы Вы знали как цинически врет[224] Георгий Иванов в своих «воспоминаниях», всё искажая! И как все ему сходит с рук! Но раз он на меня нарвался — и ему досталось по заслугам.)[225]

Ответьте, пожалуйста, когда крайний срок корректуры. Если тотчас — разоритесь на pneu[226], я тогда заменю «Ходасевича» просто «поэтом».

До свидания. Спасибо. Скоро будем соседи, тогда придете в гости,

                                        МЦ.

Вы меня авансом страшно выручили!

Впервые — Новый журнал. 1978. С. 192 193. СС-7. С. 444. Печ. по кн.: Надеюсь сговоримся легко. С. 25 26.

45-33. В.Ф. Ходасевичу

Clamart (Seine)

10, Rue Lazare Carnot

12-го июля 1933 г.

                         Милый Владислав Фелицианович,

— Не удивляйтесь —

Только что получила от Руднева письмо с следующей опаской: — в моей вещи о Максе Волошине я даю его рассказ о поэтессе Марии Паппер и, между прочим, о ее Вас посещении[227]. Всего несколько строк: как поэтесса всё читает, а Вы всё слушаете. Вы даны очень милым и живым, всё сочувствие на Вашей стороне (верьте моему такту и esprit de corps[228]: я настоящих поэтов никогда не выдаю, и, если ругаю — бывает! — то знаю, кому: никогда не низшим). Словом, десятистрочная сценка, кончающаяся Вашим скачком: «простите, мне надо идти, ко мне сейчас придет приятель, и меня ждет издатель…» А через неделю — сидит поэт, пишет стихи — нечаянный взгляд в окно: а в окне — за окном — огромные мужские калоши, из калош шейка, на шейке головка… И тут обрывается.

Вы — явно dans le beau r*le[229]: серьезного и воспитанного человека, которому мешает монстр. Весь рассказ (как он и был) от имени Макса Волошина.

И вот Руднев, которого научил Вишняк, убежденный, что все поэты «немножко не того»[230], опасается, как бы Совр<еменным> Запискам от Вас — за МОЙ рассказ!!! — не нагорело. (NB! Авторской ответственности они (Записки) совершенно не признают.)

— Как быть? — пишет Руднев. Заменить Ходасевича — вымышленным именем? Вовсе выбросить сценку? Спрашивать разрешения у Ходасевича — что-то глупо…

А я нахожу — вовсе нет. И вот, спрашиваю. Если Вы меня знаете, Вы бояться не будете. Если забыли — напоминаю. Если же, и зная, несогласны — напишу вместо Вас просто: ПОЭТ, хотя, конечно, прелести и живости убудет.

Пишу Вам для окончательной очистки совести. Вы, конечно, можете мне ответить, что никакой Марии Паппер не помните, но она наверное у Вас была, ибо она — собирательное.

До свидания, ОЧЕНЬ прошу Вас отозваться сразу, ибо должна вернуть корректуру.

Всего доброго

                                       М. Цветаева

«Я великого, нежданного,

Невозможного прошу.

И одной струей желанного

Вечный мрамор орошу».[231]

(Мария Паппер. Парус. 1911 г.)

— вот, чем она Вас зачитывала —

Впервые — Новый журнал. 1967. С. 109–110. СС-7. С. 463. Печ. по СС-7.

46-33. В.Ф. Ходасевичу

Clamart (Seine)