– Как вы проводили время? – спрашиваю я Андрея.

– Мы ходили в кино. В ту же дискотеку, но уже вместе. Летом много плавали. В оратории занимались музыкой. Часто бывали в церкви. Мы стали действительно хорошими друзьями.

– И сколько же времени длилась эта дружба?

– Шесть лет.

– И все это время вы только дружили?

– Нет, мы иногда целовались…

– И все?

– Ну, мы же не были обвенчаны…

– Простите, Андрей, – не выдерживаю я. – Но вы же были молодым парнем. У вас был тот возраст, когда играют гормоны, наблюдается пик сексуальной активности. У вас что, не было желания?..

– Было, конечно же было. Но я всячески себя сдерживал. Да Янулла мне бы этого и не позволила. Мы же люди религиозные. Девушка должна прийти к венцу невинной.

МЕЖДУ НОВЫМ И СТАРЫМ

Корнелия работает в крупном международном центре в Валетте. Родом она с Гозо, второго по величине острова на Мальте. Жители его известны своей особой приверженностью католическим традициям, они даже несколько консервативны. Корнелия каждый день встречается с иностранцами, большей частью европейцами. Некоторые из них проявляют к ней и чисто мужской интерес. Она держится неприступно, но однажды все-таки не устояла перед чарами обаятельного француза.

Роман этот длился ровно столько, сколько француз провел времени на острове: двадцать дней. Когда же он собрался уезжать, Корнелия спросила, скоро ли он планирует свадьбу. Парень страшно удивился и на всякий случай спросил:

– Ты что, беременна? Я, кажется, тщательно предохранялся.

– Нет, я не беременна, но у нас ведь с тобой были близкие отношения.

– Ну и что? – еще раз удивился он. – Я даже и не задумывался о браке.

Затем он уехал, пообещав звонить. Но не сделал этого ни разу. Корнелия рассказывала мне об этом, все еще не остыв от гнева. Как я поняла, среди чувств, которые ее переполняли, преобладала не столько обида, сколько возмущение «совершенно некатолическим поведением».

– Как он мог предложить мне интимную связь, если даже не предполагал жениться?

С тех пор никаких встреч – ни платонических, ни сексуальных – у девушки не было. Объясняет она это так:

– Я буду встречаться только с тем парнем, у которого есть высокие нравственные идеалы. И который меня действительно полюбит.

– А какой это должен быть человек?

– У меня больших запросов нет. Пусть будет только порядочный, добрый, умный, с разнообразными интересами, из хорошей семьи. Ну и, конечно, симпатичный.

Сама Корнелия, скажу сразу, вовсе не красавица. Впрочем, не это главное, важно другое – в ней нет ни капли обаяния. У девушки всегда чуть надменное, презрительное выражение лица. Ей, по-моему, вообще не знакомо чувство юмора. Я думаю, что все это не сильно привлекает, скорее даже отталкивает потенциальных ухажеров. Где же найдется такой идеальный супергерой, о котором она мечтает, и кто ей объяснит, что жизнь – несколько иная субстанция, чем девичьи грезы?

Корнелии двадцать девять лет, ей действительно пора подумать о замужестве. Но у нее уже все повадки «старой девы», и с уст ее слетают типичные сентенции, вроде: «Не вижу вокруг достойных мужчин» и «У всех только одно на уме».

Как я уже сказала, число этих «всех» угрожающе приближается к нулю. В почти тридцать она не подозревает, что идеальных людей нет. Не понимает, что в современном мире не считается зазорным, если двое людей, испытывая друг к другу симпатию, вступают в интимную связь. И, только поняв, что им во всех отношениях хорошо вдвоем, начинают подумывать о совместной жизни надолго, а может быть, и на всю жизнь.

– Ты хочешь полюбить, Корнелия? – спрашиваю я.

– Я хочу замуж. А уж там будет видно, любовь это или нет.

Мне и смешно, и досадно. «Как же ты, милая, собираешься жить с этой кашей в голове? Ты же перепугала причину и следствие», – думаю я. А потом вдруг понимаю: Корнелия просто жертва времени. Она попала в жернова конфликта между традициями и современностью. С одной стороны, она вполне современный человек – окончила университет, работает в престижной организации, считается хорошим специалистом. С другой – у нее та же ментальность, что и у ее восьмидесятишестилетней бабушки. И мне становится жаль бедную девочку.

МАТЬ-ПОДРОСТОК

С Виолеттой мы познакомились на пляже. Сначала я обратила внимание на ее очаровательную двухлетнюю дочку. Она еще плохо говорила, но отлично произносила слово «папа». С этим восклицанием – полувопросительным по интонации – она бросалась к каждому молодому мужчине, который проходил рядом. Так что я в конце концов спросила ее маму:

– Она что, не узнает своего отца?

– Да, она редко его видит.

– Ваш муж бывает в длительных командировках?

– У меня нет мужа.

Так мы познакомились. Я разглядела Виолетту поближе – и увидела, что это совсем юная девочка, подросток. Она заметила мое внимание и сказала:

– Мне сейчас восемнадцать лет, а тогда было пятнадцать.

Это началось здесь же, на пляже. Она познакомилась со своей ровесницей, шведкой, приехавшей на отдых. У девушки был друг-мальтиец, она жила с ним два месяца. А когда уехала, подружкин бойфренд предложил Виолетте занять ее место.

– Он мне давно нравился. Но я не хотела с ним близких отношений. Мой отказ его обидел, он сказал: «Ты не умеешь любить. Вот твоя подруга-шведка, тоже твоего возраста, с первого дня согласилась. И кстати, невинной девочкой она не была, у нее до меня было еще двое мужчин».

«Так-то Швеция, а мы с тобой мальтийцы».

«Но мы с тобой современные мальтийцы. Ты слышала, что Мальта вступила в Европейский союз? Значит, мы с тобой европейцы, а не жители какой-нибудь банановой республики».

Виолетта стояла на своем:

«Но мои родители меня не поймут».

Он возмутился:

«Ты что, глупая?! Кто же о таком рассказывает родителям? Мы будем встречаться у меня дома, пока мои родители на работе».

Девушка выдвинула последний аргумент:

«Но мне еще рано иметь детей, надо хотя бы закончить школу».

Парень очень уверенно сказал:

«Детей у нас не будет. Я об этом позабочусь».

– Я ему поверила, – грустно вспоминает Виолетта, – подумала, что он же взрослый человек, на три года старше меня. Наверное, знает, что делает.

На всякий случай она все-таки пошла в аптеку и попросила «дать что-нибудь, чтобы… это… ну». Молодая аптекарша все поняла и протянула ей пачку презервативов.

Дело, однако, оказалось сложнее, чем ей представлялось.

– Я никак не могла показать ему эту пачку, подумала: «Он же может засомневаться, что раньше у меня ни с кем не было таких отношений». Я стеснялась даже сказать «секс»: никогда раньше этого слова не произносила.