– Можем ехать?

Макс в последний раз оглянулся на здание центра и сглотнул. Он еще не до конца осознал, что возвращается в привычный мир. За эти три месяца привычным миром для него стал центр реабилитации. Маленький, безопасный мир, где все понятно, где его окружали интересные, доброжелательные люди. Девяносто семь дней в Пенсильвании отнюдь не были для него легкими и безоблачными – и это еще мягко сказано. Но без них Макс не справился бы со своим прошлым, с болью утрат. Не согласись он пройти курс реабилитации, все очень быстро бы закончилось еще одним надгробием на кладбищенском участке О’Хейров.

Максу и сейчас было тяжело вспоминать о прошлом. Но он не затем пришел в эту жизнь, чтобы разменять ее на белый порошок. «Двенадцать шагов» побуждали его постоянно напоминать себе, ради чего он живет. Пусть это будут его картины, занятия в спортзале или работа в автомастерской. Центр реабилитации дал ему крупицу оптимизма, за которую он будет цепляться руками, ногами, зубами. Всем своим существом. Он сосредоточится на постоянном движении вперед. Каждый день будет делать новый шаг, переставляя свои ленивые ноги.

«Все только начинается», – зазвучали у него в голове слова Эллиота.

– Да, можем ехать, – сказал Макс, пряча в карман медальоны.

Несмотря на проливной дождь и ветер, дом на побережье в Хэмптонсе был все таким же красивым, как и помнилось Максу. Они с трудом преодолели расстояние до крыльца, зато внутри было тепло и уютно. В камине потрескивали дрова. Отведенная Максу гостевая комната была убрана так, словно готовились принимать не его, а брунейского султана. Внушительная кровать с кучей полотенец, массивным одеялом и горой мягких подушек. На полу – пушистый ковер. Напротив кровати – большой телевизор с плоским экраном. Здесь был даже… туалетный столик!

– Ну вот мы и дома, – потирая руки, сказал Картер. – Обживаться будешь потом, а сейчас давай перекусим пиццей.

При упоминании о пицце у Макса заурчало в животе.

– Принимается, – сказал он, снимая ботинки и присаживаясь на краешек кровати.

Ноги утонули в ковре, мягком, как задница младенца. Макс оглядел комнату:

– Здесь красиво.

– Да, – ответил Картер, скрестив руки на груди. – Кэт хотела создать тебе максимум уюта. Я не смог вытащить ее из хозяйственного супермаркета, пока она не накупила все, что собиралась. – Картер посмотрел на пушистые белые полотенца и такой же халат. – Прости.

Макс лишь хмыкнул, пытаясь скрыть свое удивление.

– Она спустится к обеду? – осторожно спросил Макс.

– Нет, братишка. – Картер покачал головой. – Сегодня мы тут с тобой вдвоем. Кэт в городе. Так ей проще с работой. Ну а я, будучи боссом, завтрашний день сделал для себя выходным.

Макс повалился на кровать, фыркая от смеха.

– А еще говорят, что боссы – трудоголики!

– У тебя будет возможность убедиться, что так и есть, – усмехнулся Картер. – Пошел заказывать пиццу. Потом мы с тобой поиграем на «Икс-боксе». Я припас свеженькую версию «Чувства долга».

У Макса не было слов.

Может, и хорошо, что этот первый вечер они проведут только вдвоем.

* * *

Пицца просто таяла во рту. Оба не заметили, как содержимое большой коробки перекочевало в их желудки. Потом они, как мальчишки, упоенно резались в «Чувство долга». Когда играть надоело, Картер повел друга в подвал, превращенный в некий гибрид мужской пещеры и спортивного зала со стенкой посередине. По одну сторону Картер собрал неплохую коллекцию тренажеров. По другую стоял большой бильярдный стол, музыкальный автомат, несколько диванчиков и бар.

– Еще не разучился шары гонять? – Картер кивнул на стойку, где замерли бильярдные кии.

Два часа они гоняли шары, не пытаясь обыграть друг друга. Макс понял, почему ему было тяжело говорить с Картером в реабилитационном центре. Здание, где стремились создать пациентам почти домашнюю обстановку, все-таки отличалось от настоящего дома. Здесь же им никто не мешал. Можно было забыть о времени и просто ударять кием по шарам, болтая о том и о сем. Потом Картер предложил подкрепиться и достал из потайного шкафчика две бутылки диетической кока-колы и пачку печенья «Орео».

– Только не проболтайся Кэт про мою заначку, – едва сдерживая смех, попросил Картер.

– Эту тайну я унесу с собой в могилу, – пообещал Макс, запихивая в рот очередную печенюшку. – А вот твой спортзал мне непременно понадобится. Иначе… – Он выразительно похлопал себя по животу.

– Пользуйся на здоровье, – сказал Картер, загоняя шар в правый угол. – Весь дом в твоем распоряжении. Кстати, если захочешь рисовать, можешь это делать прямо в комнате. Все необходимое там есть.

Макс не знал, как ему благодарить друга.

– Конечно, если тебе действительно захочется рисовать, – добавил Картер, морща лоб. – Не знаю. По-моему, тебе стоило бы продолжить.

– Я сам хочу, – кивнул Макс. – Вообще-то, с этими картинами…

Картер замер, боясь вопросом оборвать нить рассказа.

– Странно с ними получилось. Я вообще ни о каких художествах не думал. Эллиот меня уговорил. Считай, подкупил. Пообещал: если я начну ходить в художественный класс, он устроит мне занятия в спортзале раньше намеченного времени. Я думал: схожу разок, а там видно будет. Но Тейт такой человек… Словом, он как-то ненавязчиво втравил меня в это дело. Эллиот мне предлагал: если тяжело выговариваться, выражайся на холсте. Я сначала брыкался, а когда у Тейта взял кисть… Понимаешь, я очищался. Весь гнев, всю злость… а они копились во мне годами… я выплескивал на холст. Я даже не все помню. Потом словно просыпаюсь, смотрю – получилась картина.

– И помогло?

Макс глубоко втянул воздух. Он вспомнил удовлетворение, какое испытал, закончив первую картину. Чувство освобожденности. Каждый мазок снимал с его плеч какую-то часть невидимого, но тяжелого груза. Живопись помогла ему стать более открытым на групповых сеансах и во время их бесед с Эллиотом.

– Да, – наконец ответил Макс. – Помогло.

– Тогда продолжай.

* * *

– Приклеиться мне задницей к сварочному аппарату, если это не Макс О’Хейр!

Зычный голос Райли Мура перекрыл все звуки автомастерской, отозвавшись эхом из углов. Оставив работу, люди повернулись в сторону дверей.

Райли заключил Макса в медвежьи объятия.

– Замечательно выглядишь, чувак, – одобрительно гудел он, ущипнув Макса за щеку. – Мой братец Тейт умеет нажать на пружинки. А?

– Умеет, – коротко ответил Макс.

Все сгрудились вокруг Макса: Пол, Кэм и двое парней, которые, вероятно, появились здесь позже. Друзья лезли обниматься, остальные ограничились рукопожатием и поздравили с возвращением. Целую неделю Макс безвылазно просидел в загородном доме Картера и только сейчас решился приехать в Нью-Йорк и навестить автомастерскую. Он помнил это место, когда жизнь здесь едва теплилась. Сейчас, похоже, у них действительно не было отбоя от заказчиков. Шума, как при отце, стало меньше, а порядка, как ни странно, больше. От внимания Макса не укрылась и худенькая невысокая блондинка. Она сидела в дальнем углу мастерской, погрузившись в какие-то бумаги. За все это время она ни разу не подняла головы. Макс лишь усмехнулся. От Картера он уже знал о молодой красотке, которую Райли пригласил в этот чисто мужской мир.