Если ещё в 1990-е годы основным способом отбелки материалов было использование хлора и его соединений, то в настоящее время эволюция процесса отбелки тканей, бумаги и другого целлюлозосодержащего сырья направлена в сторону полного исключения молекулярного хлора и производных хлора с целью максимального снижения содержания хлорорганических соединений в отходах производства и в готовой продукции. В современной идеологии бесхлорной отбелки различают два направления:

1. Отбелка без молекулярного хлора (Elemental Chlorine Free – ECF), в которой не применяют элементарный хлор или гипохлориты, а отбеливающим реагентом является диоксид хлора.

2. Отбелка полностью без применения соединений хлора (Total Chlorine Free – TCF), здесь отбеливающими реагентами могут быть кислород, перекись водорода, пероксокислоты и озон (если внимательно посмотреть на упаковку офисной бумаги, на ней можно увидеть трехбуквенные обозначения – я вот на имеющейся у меня под рукой пачке «Снегурочки» вижу маркировку ECF).

Впервые в мире промышленное использование озона для отбелки древесной массы было осуществлено в 1975 году в г. Хекслунде (Норвегия) на фабрике для производства газетной бумаги производительностью 200 тыс. т в год. В настоящее время в Италии, Австрии, США, Швеции, Финляндии десятки предприятий имеют промышленные установки для отбелки озоном. Самая крупная из них (производительностью 1450 т/сут) смонтирована на заводе Мется-Ботния в г. Каскинен (Финляндия). В России опытная установка для обработки целлюлозы озоном была создана на Сясьском целлюлозно-бумажном комбинате в конце 1970-х годов, однако до промышленного внедрения разработка не была доведена, и информации о том, есть ли сейчас целлюлозно-бумажные производства, где используется отбелка озоном, я не нашёл.

Опять же – в Европе в настоящее время 95 % питьевой воды проходит озонную подготовку, в США идет процесс перевода с хлорирования на озонирование. В России на сегодняшний день существует всего несколько станций озонирования воды – в Москве и Нижнем Новгороде. Несмотря на уже упоминавшуюся токсичность озона, для конечного потребителя озонирование воды менее опасно, чем хлорирование, – озон достаточно быстро разрушается до дикислорода, не оставляя токсичных или нежелательных «следов» в обрабатываемой воде.

История озона началась ещё в XVIII веке, когда его считали «запахом электричества», сегодня мы знаем, что стратосферный озон можно считать «зонтиком-хранителем» жизни на Земле, но из-за его токсичности я бы предпочел, чтобы озон содержался в стратосфере, а к нам в тропосферу – ни-ни (помню я смог лета-2010 от горения лесов и не хочу освежать эти воспоминания в памяти).

Угарный газ (моноксид углерода, оксид углерода (II)) – один из наиболее распространенных отравляющих газов в природе. Формула его проста и незамысловата – СО. Главным источником угарного газа является неполное сгорание топлива, которое используется человечеством, – угля, нефти, мазута, природного газа, сушеного кизяка и других углеродсодержащих материалов, которые когда-то человечество сжигало для получения энергии. Точную статистику отравлений угарным газом по России найти не удалось, британцы уверяют, что на Острове ежегодно в среднем регистрируется около 50 смертельных случаев бытовых отравлений угарным газом только из-за неправильного использования каминов и прочих обогревательных систем.

Поскольку угарный газ не имеет ни запаха, ни цвета, ни вкуса, не является раздражающим и легко смешивается с воздухом, а также беспрепятственно распространяется, он получил название «молчаливого убийцы». Определить потенциальную опасность отравления угарным газом практически невозможно, и отравление диагностируется только по симптомам, которыми, в частности, является возникающая из-за кислородного голодания мозга дезориентированность движения, которая и породила народную метафору «метаться как угорелый» (кот) – да-да – изначально в этой фразе был кот (или кошка).

В наши времена, когда печек стало меньше и глаголом «угорать» уже перестали пугать детей (по крайней мере, городских), дети почему-то подумали, что угорать – это просто дезориентироваться в пространстве и времени без последствий, хотя, строго говоря, «немножко угорев», можно так и остаться угорелым идиотом из-за необратимых повреждений мозга, а можно и угореть до смерти. В итоге «угорать» теперь почти равно «веселиться», а городские школьники путают угарный газ с веселящим.

Тем не менее в истории науки был человек, который специально угорал, вдыхая угарный газ. Это был Джон Скотт Холдейн. Этот физиолог превратил своё тело в лабораторию, вдыхая различные газы и отмечая, какое воздействие они оказывают на его организм. Холдейн является одним из создателей учения о дыхании человека, о его регуляции и роли в этом процессе углекислого газа. Он исследовал токсическое действие окиси углерода, разработал методы борьбы с отравлением этим газом. Впервые определил состав альвеолярного воздуха у человека с помощью созданного им газоаналитического аппарата, его работы спасли жизнь огромному количеству рабочих, солдат, водолазов и шахтеров. Вот как описывает биограф повседневные «забавы» Холдейна: «Он дышал хлором, метаном, углекислым газом, угарным газом (ипритом), чистым кислородом, азотом, горчичным газом и бог знает чем ещё в самых невероятных сочетаниях. Бывало, что он прекращал эксперимент только тогда, когда его лицо синело».

Работы Холдейна, посвященные токсичности угарного газа, спасли много жизней. Для того чтобы точно протоколировать влияние газов (в том числе и угарного) на организм, Холдейн вдыхал газы практически до их смертельной концентрации в крови. Одной из рекомендаций по безопасному труду в шахтах была рекомендация Холдейна использовать в качестве «датчиков» на угарный газ канареек – маленькой птице нужно меньше газа до смертельного исхода, и она травится быстрее, чем среднестатистический шахтер. Сейчас птичек в шахтах уже не травят, но датчики на угарный газ в шахтах до сих пор называют «канарейками».

Молчаливый убийца – угарный газ – опасен тем, что поражает один из наиболее важных для жизни позвоночных белок – гемоглобин. Задача гемоглобина, локализованного в красных кровяных тельцах, состоит в том, чтобы подхватывать в легких кислород и переносить его с током крови к органам и тканям человека.

Угарный газ мешает этому нормально поставленному обмену между воздухом, кровью и тканями. Он более прочно связывается с гемоглобином железа, образуя карбоксиметилгемоглобин, который чуть более чем бесполезен для транспорта кислорода к органам, желающим подышать. Вопреки распространенному мнению, карбоксиметилгемоглобин не теряет способности связываться с кислородом воздуха – проблема в том, что, «подхватив» кислород, карбоксигемоглобин не может отдавать его, кислород оказывается «запертым» в токе крови. Кровь насыщается кислородом, становясь все краснее и краснее, а органы задыхаются от нехватки кислорода, поскольку карбоксиметилгемоглобин ведет себя по отношению к кислороду, как пресловутая собака на сене.