А потом я представил, что сказал бы мистер Харриган, если бы увидел, как я униженно чищу ботинки этому лосю.

– Нет, – произнес я.

– «Нет» – это неправильный ответ, о котором ты точно потом пожалеешь, – сказал он. – Уж поверь мне на слово.

– Мальчики? Что тут у вас? Какие-то проблемы?

К нам подошла мисс Харгенсен, моя учительница географии. Молодая и красивая, она, наверное, только недавно окончила педагогический институт, но держалась уверенно, и все в ней говорило, что она умеет за себя постоять.

Тролль покачал головой: никаких проблем.

– Все хорошо, – сказал я, возвращая пакет владельцу.

– Как тебя зовут? – спросила мисс Харгенсен. Она смотрела не на меня.

– Кенни Янко.

– А что у тебя в пакете, Кенни?

– Ничего.

– Это, случайно, не набор для «ритуального посвящения»?

– Нет, – сказал он. – Мне пора на урок.

Мне тоже было пора на урок. Толпа ребят на лестнице уже поредела, и звонок должен был прозвенеть совсем скоро.

– Да, Кенни, конечно. И все-таки задержись на секундочку. – Она переключила внимание на меня: – Крейг, верно?

– Да, мэм.

– Что там в пакете, Крейг? Мне просто любопытно.

Я подумал, что надо сказать ей правду. Не из-за дурацкого кодекса чести бойскаута, в котором честность превыше всего, а потому, что он меня напугал и я разозлился. И еще потому (признаюсь как на духу), что вмешательство кого-то из взрослых очень бы мне помогло. Но потом я подумал: А как бы в такой ситуации поступил мистер Харриган? Стал бы он ябедничать или нет?

– Там его обед, – сказал я. – Половинка сэндвича. Он хотел меня угостить.

Если бы она забрала у него пакет и заглянула внутрь, у нас обоих были бы крупные неприятности, но она не стала… хотя, я уверен, знала правду. Она велела нам идти в класс и ушла, стуча каблучками как раз такой высоты, которая приличествует школьной учительнице.

Я пошел вниз по лестнице, но Кенни Янко снова схватил меня за плечо.

– И все-таки, новенький, тебе надо было почистить мои ботинки.

Тут я разозлился уже всерьез.

– Я только что спас твою задницу. Ты мог бы сказать мне спасибо.

Он густо покраснел, что совершенно не шло к его роже в густой россыпи вулканических прыщей.

– Тебе надо было почистить мои ботинки, – повторил он и пошел прочь, но тут же остановился и обернулся ко мне, по-прежнему сжимая в руках свой глупый бумажный пакет. – В жопу твое спасибо. И сам иди в жопу.

Неделю спустя Кенни Янко поругался с мистером Арсено, нашим учителем труда, и швырнул в него наждачным бруском. За два года учебы в средней школе Гейтс-Фоллза Кенни получил ни много ни мало три строгих предупреждения с временным отстранением от занятий – после нашего с ним столкновения у лестницы я узнал, что он был своего рода легендой, – и это стало последней каплей. Его исключили из школы, и я думал, что мои проблемы закончились сами собой.

Как в большинстве школ в небольших городах, в средней школе Гейтс-Фоллза были свои традиции. Много традиций. Те же «Нарядные пятницы», и «Наполни сапог» (что означает сбор средств в пользу местной пожарной команды), и «Пробеги милю» (двадцать кругов вокруг спортзала на физкультуре), и пение школьного гимна на ежемесячных общих собраниях.

Среди этих традиций был ежегодный осенний бал, что-то вроде школьного дня Сэди Хокинс, когда девушки приглашали парней. Меня пригласила Марджи Уошберн, и, конечно, я принял ее приглашение, потому что хотел с ней дружить, хотя она мне не нравилась в этом смысле. Я попросил папу отвезти нас на машине, и он с радостью согласился. Реджина Майклс пригласила Билли Богана, так что у нас было как бы свидание вчетвером. И свидание очень даже хорошее, потому что Реджина шепнула мне в читальном зале, что она пригласила Билли лишь потому, что он мой лучший друг.

Все шло замечательно до первого перерыва, когда я вышел из зала, чтобы слить выпитый пунш. У самой двери в мужской туалет кто-то схватил меня сзади, одной рукой – за ремень на брюках, другой – за шею, и потащил по коридору к боковому выходу на школьную автостоянку. Если бы я не выставил руку, Кенни впечатал бы меня лицом прямо в дверь.

Я хорошо помню, что было дальше. Не знаю, почему неприятные воспоминания из детства и ранней юности остаются такими живыми и яркими, но могу точно сказать, что с годами они не теряют своей остроты. А это очень неприятное воспоминание.

Вечерний воздух оказался поразительно холодным после жаркого зала (где к тому же еще было влажно из-за испарений, исходивших от юных созревающих тел). Я видел, как лунный свет сверкал на хромированных деталях двух автомобилей, принадлежавших учителям, которые в тот вечер наблюдали за порядком на школьном балу: мистеру Тейлору и мисс Харгенсен (новым учителям всегда приходилось дежурить на массовых мероприятиях, потому что это была, как вы, наверное, уже догадались, освященная веками традиция в средней школе Гейтс-Фоллза). Я слышал, как выхлопные газы выстреливают из глушителя мчащейся по шоссе номер 96 машины. Я почувствовал, как горячая боль обожгла мне ладони, когда Кенни Янко швырнул меня на асфальт.

– Теперь вставай, – скомандовал он. – Тебя ждет работа.

Я поднялся. Посмотрел на свои ладони и увидел, что они содраны до крови.

На капоте одной из машин стоял бумажный пакет. Кенни схватил его и протянул мне.

– Почисти мои ботинки. И мы будем в расчете.

– Иди в жопу, – сказал я и со всей силы ударил его кулаком в глаз.

Яркие воспоминания, да? Я помню каждый его удар: всего их было пять. Помню, как на последнем ударе я отлетел к стене школьного здания и врезался в нее спиной. Помню, как я уговаривал свои ноги не гнуться, но они все равно подогнулись, и я медленно сполз по стене. Помню музыку, доносившуюся из зала, негромко, но вполне различимо: «Boom Boom Pow» группы «Black Eyed Peas». Помню, как Кенни стоял надо мной. Помню, как он сказал: «Если кому-то расскажешь, ты – труп». Но лучше всего я помню – и дорожу этим воспоминанием, – какое безумное, дикое удовольствие я испытал, когда мой кулак врезался в его рожу. Я ударил всего один раз, но это был четкий удар.

Бум-бум-бац.

Когда Кенни ушел, я достал из кармана свой телефон. Убедившись, что он не разбился, я позвонил Билли. Ничего лучше я не придумал. Он ответил на третьем гудке, ему приходилось кричать, чтобы его было слышно сквозь грохот музыки Флоу Райда. Я попросил его выйти ко мне и привести мисс Харгенсен. Я не хотел впутывать учителей, но даже при том, что у меня жутко звенело в ушах, хорошо понимал, что учителя все равно узнают и нет смысла оттягивать неизбежное. Лучше решить все сразу. Я подумал, что именно так поступил бы мистер Харриган.

– А зачем? Что случилось?