значении производства машин и взаимозаменяемости деталей стрелкового оружия. Хотя один бывший сотрудник оспаривал некоторые из положений доклада Кольта (а сам Кольт никогда не утверждал, что взаимозаменяемость идеальна), три года спустя новый завод в Энфилде был оснащен американским оборудованием[80].

В-четвертых, хотя перспективы продаж в Англии были настолько многообещающими, что Кольт решил назначить лондонского агента, однако английского патента и средств защиты от подделок он не имел. В 1852 году Кольт решил создать в Лондоне с помощью Чарльза Мэнби заграничный филиал своего предприятия. Лондонский оружейный завод, рассчитанный на американские методы и оснащенный оборудованием, доставленным из Хартфорда, стал вообще первым зарубежным филиалом какой бы то ни было американской компании [Wilkins 1970: 30]. Журнал Colburns United Service Magazine, неизменно отзывавшийся с восторгом о деятельности Кольта, описывал этот завод так:

Машины невелики размером, но сделаны из самого лучшего материала и исключительно американского производства, что позволяет нам точно оценить мастерство, которого достигли наши заокеанские братья в работе столь большого значения. <…> Однако мы не можем не указать на некоторые особенности мануфактуры, и среди наиболее заметных – прекрасный порядок, чистота и тишина, преобладающие на предприятии. <…> Общий результат такой точности – недосягаемое совершенство изготовления. Благородство намерений – отличительная черта полковника Кольта, и его сознательные цели достигаются именно путем обеспечения гармонии и регулярности операций [Colt and His Revolvers 1854: 121][81].

Однако на континенте Кольт выдавал лицензии на изготовление оружия своих моделей другим производителям и, как мы увидим ниже, правительственным заводам.

Помимо всего прочего, Кольт воспользовался для увеличения своих продаж возможностями, открытыми начавшейся Крымской войной. Новая винтовка Энфилда была в дефиците, и парламентский комитет, которому было поручено определить, как лучше всего обеспечить войска стрелковым оружием, пригласил Кольта. «С началом Крымской войны, – довольно откровенно говорится в истории компании, – Сэмюэл Кольт понял, что его рынок – это весь мир» [A Century 1937: 14].

Везде, где существовал потенциальный рынок огнестрельного оружия, – будь то на границе Америки или при дворе одного из европейских монархов – Сэмюэл Кольт неустанно продвигал новое оружие и новые технологии производства. По словам одного исследователя, изучавшего американскую оружейную промышленность, «более, чем любой другой производитель оружия своего времени, [Кольт] осознавал важность стимулирования спроса посредством агрессивного стимулирования сбыта» [Deyrup 1948: 124]. Другие американские изобретатели и производители оружия в попытках рекламировать свои разработки и получить долю на зарубежных рынках оружия следовали по тому же пути. Выставка в Хрустальном дворце и другие последующие международные выставки обеспечили выход на британский и европейский оружейные рынки многим американским оружейникам. Помимо Кольта, награды за представленные в Хрустальном дворце товары, а затем и контракты с британским правительством получили компания Роббинса и Лоуренса, а также Ames Manufacturing Company. Отчеты о последующих выставках полны описаний новых образцов американского оружия[82]. Возможность продавать оружие и технику британскому, а затем и другим европейским правительствам оказалась очень выгодной как для правительственного оружейного завода в Спрингфилде, так и для крупных частных компаний.

Продажи за границу и появление государственных контрактов были, пожалуй, лучшей рекламой для увеличения зарубежных продаж и заключения контрактов с другими государствами: решение одного правительства о внедрении системы вооружений становилось примером для потенциальных клиентов. Из этой формы рекламы извлекла выгоду не только компания Кольта. Согласно одному исследованию американского производства тех лет, «лучшим доказательством высоких достоинств патронов, производимых Union Metallic Cartridge Company, является тот факт, что правительства России, Германии, Франции и Испании создали фабрики для изготовления патронов этой системы, которые были приняты ими в качестве боеприпасов в своих странах» [Norton 1882:306]. По примеру России американские металлические патроны стали принимать на вооружение другие армии. По словам одного русского офицера, Испания использовала «русские» патроны производства Union Metallic Cartridge Company и, как и Россия до нее, заказывала станки и квалифицированных рабочих из Соединенных Штатов [Буняковский 18696: 55–56][83]. И конечно же, заказы военного времени обеспечивали огласку, способствующую будущим продажам. Впрочем, гласность не всегда была благоприятна, и американские производители оружия быстро приобрели репутацию наемников. Газета «Лондон телеграф» сообщала:

Американская промышленность в значительной степени извлекает выгоду из воинственных настроений, проявляющихся в последнее время на востоке Европы. Россия и Турция перекупают друг у друга на мировых рынках орудия и средства убийства, и только в Соединенных Штатах они находят способы удовлетворить свои желания в кратчайшие сроки. <…> Со своей стороны, Турция не сильно отстала в сумасшедших расходах, заключив контракт с компанией из штата Род-Айленд на 800 000 винтовок Мартини-Генри, из которых уже отправлено более половины. Из других источников ранее было известно, что Порта получает от той же услужливой страны миллион патронов[84].

В результате достижения в области усовершенствования огнестрельного оружия и методов его производства распространились по всему миру. «На протяжении следующих 30 лет эти и другие производители Новой Англии поставляли вооружения практически для всех правительств мира. Производство взаимозаменяемых деталей распространилось повсюду»[85]. В конце концов оно дошло и до России, хотя и не без серьезных трудностей. Из-за поражения в большой войне и радикальных реформ внутри страны военные потребности России в середине века резко изменились. Российское правительство дозрело до введения нового оружия и новых методов его создания. В следующей главе будут рассмотрены состояние российского огнестрельного оружия накануне Крымской войны, роль стрелкового оружия в тактической доктрине России и усилия правительства по обеспечению армии винтовками во время Крымской войны, в частности его отношения с Сэмюэлом Кольтом.

3. Стрелковое оружие в дореформенной России

Русский кольт

Изучение истории развития оружейного дела в России показывает, что в сравнении с европейскими русская армия отставала в вооружении и постоянно заимствовала новые образцы оружия из-за границы. <…> Факт заимствования образцов приходится признать, несмотря на талантливость отдельных русских оружейников, оставивших свои прекрасные образцы в различных музеях и коллекциях старинного оружия[86].

В. Г. Федоров. Эволюция стрелкового оружия [Федоров 1938–1939, 1:5]

Постоянно возрастающая вовлеченность в европейскую политику подталкивала Россию к принятию западной военной технологии. Однако в первой половине XIX века ею не было принято ни одно из тех нововведений в системах вооружений или их производстве, о которых говорилось в предыдущей главе. «Стрелковое оружие, используемое в российской армии, похоже, сделано по образцам, выбранным в других странах», – писал американский эксперт по боеприпасам в 1860 году[87]. Россия отставала от Европы в экономическом и технологическом развитии – естественно, эта отсталость