единственным начальником в отделе и, по его требованию, я ему передавал ряд материалов, в том числе и эту сводку.

Вопрос ЗУБКИНУ: Где находится переданная вам КРЕМНЕВЫМ статистическая сводка?

Ответ: Эта сводка, как и ряд других материалов, нужны были мне для доклада руководству НКВД. К моменту моего ареста сводка находилась в железном шкафу у меня в кабинете.

КРЕМНЕВ (подпись) ЗУБКИН (подпись)

Очную ставку провели:

Пом. начальника следственной части НКВД СССР НИКИТИН

Ст. следователь следственной части НКВД СССР СТРУЧКОВ

Следователь следственной части НКВД СССР СОЛОИД[127]

Таким образом, становится совершенно очевидным факт отсутствия в Политбюро ЦК ВКП(б) информации о реальных масштабах проводимой в СССР уголовно-правовой политики в 1936 – первой половине 1938 гг.

Вернемся к АСД С. Я. Зубкина. После неожиданного для себя переезда из своего служебного кабинета в отдельный «кабинет» внутренней тюрьмы на Лубянке арестованный Зубкин обратился к Берии с заявлением:

Народному комиссару Внутренних Дел СССР Л. П. Берии

2 декабря 1938 г.

29 ноября [19]38 г. я был арестован по Вашему приказанию (как мне было устно заявлено при задержании) и заключен в одиночную камеру внутренней тюрьмы. Прошло уже трое суток с момента моего ареста, но я до сих пор еще никем не допрошен. Не чувствуя за собой какой-либо вины, я прошу Вашего распоряжения – поручите кому-либо вызвать меня на допрос и дать указание следствию о срочном производстве расследования по моему делу. Ходатайствую о смягчении режима моего содержания и о переводе в общую камеру.

Арестованный Зубкин[128].

Первый запротоколированный допрос, который имеется в деле Зубкина, датирован 11 декабря. То есть с момента его ареста прошло почти две недели и, судя по всему, первые контакты с С. Я. Зубкиным не привели к желаемому для следователя результату.

Можно с определенной долей уверенности говорить о тех «новых» методах допроса, которые пришлось использовать при работе с арестованным профессионалом уровня Зубкина. Очевидно, следователю, чтобы добиться нужных показаний от подследственного, необходимо было заинтересовать Зубкина в результатах их «общей» работы.

И такой аргумент был найден – Зубкину объяснили, что в их общей «конторе» недавно был разоблачен немецкий шпион, занимавшийся в НКВД специальной правительственной связью, не хватает малого – дополнительных показаний на очередного предателя. Если согласен, давай работать вместе, а после успешного окончания следствия – вернешься отсюда в свой прежний рабочий кабинет. Договорились? Прекрасно!

Читаем выписку из первого протокола допроса С. Я. Зубкина от 11 декабря 1937 г.:

Вопрос: Когда и кем вы были завербованы для шпионской работы против СССР?

Ответ: Шпионом какой-либо иностранной разведки я не был и для шпионской работы меня никто не вербовал.

Вопрос: Вы говорите неправду, вы являетесь агентом иностранных разведок. Следствие предлагает прекратить запирательство и дать правдивые показания, когда и кем вы были завербованы для шпионской работы?

Ответ: После ряда запирательств я решил дать следствию показания о том, что с 1933 года являюсь шпионом германской разведки. Для работы в пользу германской разведки я был завербован в 1933 году агентом германской разведки ВИНЕЦКИМ Игорем Васильевичем[129]. А он в то время работал в Опероде (оперативный отдел. – А. Д.) НКВД инженером «ВЧ», т. е. по связи телефонно-телеграфной, существовавшей в Опероде НКВД […]»[130]

Приведем еще одно свидетельство С. Я. Зубкина, зафиксированное в том же протоколе:

«[…] Вопрос: Перечислите все сведения и материалы, какие вами были переданы за все время ВИНЕЦКОМУ для германской разведки?

Ответ: В 1933 году я ВИНЕЦКОМУ передал для германской разведки месячные цифровые сведения о количестве арестованных и осужденных, с указанием – на какой срок осуждены, мере наказания, о количестве арестованных под следствием по всему Союзу ССР.

В начале 1934 года я передал такие же данные ВИНЕЦКОМУ за весь 1933 год.

В 1934 году я ему передавал ряд месячных сведений, квартальных, а в начале 1935 года – те же сведения за весь 1934 год. На протяжении 1935 года мною были переданы как месячные, так и квартальные сведения, а в начале 1936 года – обобщенные сведения за весь 1935 год.

В 1936 году я ему передал только месячные сведения, годовая же сводка за 1936 год была не готова и, вследствие этого, ее передачу я задержал. Позже ВИНЕЦКИЙ был арестован.

Кроме того, мною даны ВИНЕЦКОМУ персональные сведения по его спискам, которые он мне передавал, всего таких списков было человек на 400, главным образом – на немцев. По этим спискам я ему дал точные сведения, кто, когда и за что арестован, у кого находятся дела в производстве, кто осужден, за что и на сколько, где отбывает наказание, также дал сведения о расстрелянных с указанием, когда и по чьему приговору.

По просьбе ВИНЕЦКОГО я его ознакомил с двумя архивно-следственными делами на ликвидированные крупные германские шпионские организации в Москве, которые были ликвидированы центральным аппаратом КРО и дал ему возможность, при ознакомлении с этими делами у меня в кабинете, сделать необходимые ему выписки и заметки […][131].

Дальнейшие показания С. Я. Зубкина, данные на допросах 12, 13, 14 и 27 декабря, раскрывали его преступную связь со множеством других врагов народа, работавших в НКВД. Никаких других показаний, подтверждающих показания самого Зубкина, в деле не имеется.

Следователь, очевидно, понимал, что собранные материалы могут не удовлетворить Военную коллегию Верховного суда СССР и сделал решительный шаг по расширению доказательной базы «преступлений» Зубкина, приобщив к делу 5 показаний (от 19, 21, 26, 29 марта и 21 апреля 1937 г.) уже расстрелянного врага народа Винецкого[132], будто бы завербовавшего Зубкина, и в которых тот подробно рисовал картину своих шпионских подвигов. При этом, следователя даже не насторожил тот факт, что в показаниях Винецкого фамилия Зубкина вообще не упоминалась.

В заключение обзора АСД С. Я. Зубкина приведем еще одну выдержку из его показаний:

11 декабря 1938 г.

[…] Вопрос: Какое вознаграждение вы получали от ВИНЕЦКОГО за свою шпионскую работу в пользу германской разведки?

Ответ: Я за все время моей шпионской работы на германскую разведку получил от ВИНЕЦКОГО около 7 тысяч советских рублей, разными частями, в разные сроки.

Вопрос: Когда и кем вы были завербованы в террористическую группу, существовавшую в НКВД?

Ответ: В 1936 году я был завербован в террористическую группу, созданную в НКВД, бывшим секретарем НКВД БУЛАНОВЫМ Павлом Петровичем[133].

Вопрос: Какие обстоятельства предшествовали вашей вербовке в террористическую группу, созданную в НКВД БУЛАНОВЫМ?