Майор вздохнул. Значит, Юрский ухаживал, а Майя не возражала. Впрочем, с чего бы ей возражать? Она человек воспитанный. И он, заставив себя отвлечься от подобных мыслей, произнес вслух:

— А теперь, Пашка, держись за стул. Вот результаты экспертизы. Почитай.

Было любопытно наблюдать, как Пашка сперва опешил, а затем у него от восторга разгорелись глаза.

— Это еще шикарнее, чем я надеялся! — констатировал он, окончательно осознав ситуацию. — А мы теперь что, должны приставить к Юрскому охрану? Или сразу арестуем его жену? Хотя нет, доказательств-то никаких. И слава богу, а то была бы скучища. А теперь надо придумать, как заставить ее выдать себя, правильно? Думаю, с такой нервной дамочкой мы справимся без труда.

— Значит, ты не сомневаешься, что это она?

Пашка пожал плечами.

— Юрский весь вечер ухлестывал за Майей Вахтанговной, это факт. Жене это, разумеется, не нравилось.

— Полагаю, жена не впервые видела его в обществе Майи Вахтанговны и должна была привыкнуть. Но продолжай.

— А чего тут продолжать? Юрский жену не любит, да и за что любить такую курицу? А она от него без ума. Взревновала и отравила. Отравить — типично женский подход, они вечно предпочитают исподтишка. Между прочим, уж кому, как не ей, знать действие болиголова. И она специально растрепала всем про яд, чтобы отвести от себя подозрения. Вернее, чтобы направить их на других. А вы разве не согласны?

— У меня нет твоей уверенности. Может, так, а может, и нет. Конечно, все указывает на нее, и она должна была это понимать.

— Вы многое хотите от женщин — понимать. Отравила сгоряча, а потом, может, и пожалела. Поэтому и плакала. Сообразила, что экспертиза покажет, в чьей рюмке был яд, и мы легко вычислим убийцу, вот и перепугалась. Да и вообще, расстраивалась, что отравила не того. Не завидую я Юрскому. От жены разве убережешься? Надо им срочно разъехаться.

— Да вроде надо, — мрачно кивнул Алферов. — Даже если виновата не она, береженого бог бережет. Только как среагирует на подобную идею Юрский? Как бы ты среагировал на его месте? Тем более, ситуация вовсе не однозначная. Я довольно подробно все обдумал…

Пашка, внимательно выслушав соображения шефа и длинный список нерешенных вопросов, бодро произнес:

— Имел ли кто-нибудь конфликт с Карповым, мы теперь знаем почти точно. Карповы уверяют, что не имел. К тому же я узнал, почему они поменялись местами, и уверен, что они не собираются разводиться. Юрский и Карпов виделись первый раз в жизни, а оказались рядом за столом по инициативе Ольги Андреевны.

— То есть идея, что Юрский намеревался отравить Карпова или его жену и нарочно сел на чужое место, исключена, — обрадовался майор. — Хоть что-то с плеч долой. С жертвой мы определились. Ну, а вот и она! В смысле, он. Что ж, этот не тот человек, которого стоит заставлять ждать под дверью.

И он пригласил Юрского войти.

Адвокат выглядел плохо, что, впрочем, было неудивительным. Лицо серое, изможденное, под глазами круги. Но привычной уверенности он не потерял.

— Я понимаю, от нашей милиции не стоит ожидать быстрой работы, — сообщил он, не без брезгливости оглядев кабинет. — Но надеюсь, вы понимаете, что в данном случае вы обязаны проявить максимум инициативы. Я — не рядовой гражданин, беззащитный и не знающий собственных прав. Я прекрасно знаю свои права и ваши обязанности.

Последнее выражение — «свои права и ваши обязанности» — майор решил в дальнейшем взять на вооружение, уж больно оно ему понравилось. Улыбнувшись в душе, он любезно согласился:

— Не сомневаюсь, что вы знаете все куда лучше нас.

Юрский, представьте, проглотил это и не поморщился, наоборот, явно подобрел.

— Ну, так чего вы достигли за ночь? — осведомился он уже менее агрессивно.

Подавив желание честно ответить: «Выспался», — Алферов почтительно произнес:

— Как приятно иметь дело с таким умным человеком, как вы! Если бы не вы, нам бы никогда не пришла в голову мысль взять на экспертизу все стопки, а не одну. Как вы догадались, Владимир Борисович? Поделитесь, помогите нам…

— У меня имелись известные сомнения, но от уверенности я был далек, — снисходительно поведал адвокат. — Профессиональная наблюдательность сработала автоматически и заставила задуматься, несмотря на некоторое опьянение и на сутолоку, устроенную остальными. Так где был яд?

— Профессиональная наблюдательность — как это верно в вашем отношении! И что же она вам вчера подсказала?

Раз человек падок на лесть, лучший способ заставить его говорить, а не задавать вопросы — увеличить дозу. Тем более, Юрский готов вещать до бесконечности, строя фразы так, словно готовит сборник собственных речей.

— Она подсказала, что убитый… то есть Карпов… сидел под конец на моем месте. По крайней мере, рядом с моей стопкой. Я не ошибся?

— Вы совершенно правы, Владимир Борисович. А вы не помните, кто первый сел за стол? Я имею в виду, перед последним тостом.

— То есть по чьей инициативе мы поменялись местами? Тут даже мне, с моей наблюдательностью, судить трудно. Было довольно темно, а гостей много. Что за детская идея — петь при свечах? Но я не стал возражать. И видите, нет худа без добра. Если б не эти свечи, яд достался бы мне.

«Добро для него — это что пострадал ни чем не повинный человек, — сообразил Алферов. — Более того — Юрский явно полагает, что тот умер. Как он среагирует на известие, что это не так?»

— Слава богу, пострадавший, скорее всего, выживет.

Адвокат кивнул с явным удовлетворением.

— Очень хорошо. В таком виде ситуация куда предпочтительней. Я видел этого Карпова впервые в жизни, но, как вы помните, позаботился о том, чтобы его лечили по высшему разряду. Думаю, именно поэтому он и не умер. Политические враги надеялись уничтожить меня, но на деле, наоборот, позволили мне показать себя с самой лучшей стороны. Я надеюсь, вы подтвердите журналистам, что в той сложной ситуации я думал не о себе, а о пострадавшем.

— Журналистам? — повторил майор, настроение которого тут же испортилось. Кого он не любил, так это их.

— Разумеется. Было б странным, если бы эта история их не заинтересовала. Убийства известных политических деятелей теперь не редкость, и они тут же становятся достоянием прессы. Но нынешняя ситуация уникальна. Я остался жив. Я не знаю, кто был заказчиком — красно-коричневые или воротилы криминального бизнеса, ведь и те, и другие боятся меня, как огня, — но их преступный замысел не удался. Взять интервью у потенциальной жертвы — уникальная возможность, за нее ухватятся многие издания!

— Значит, заказчиком были красно-коричневые или криминальный бизнес? А исполнителем?

— Эту мелочь следует доработать вам, — вздернул брови Юрский. — Вы — милиция, вам за это платят.