class="p1">Он не позволял себе отдыхать, не желая тратить драгоценные минуты на бесполезные перерывы. Впрочем, Фёдор всё равно не собирался задерживаться в этом маленьком аду: только три месяца, всего-навсего одно лето – не дольше. Блуждать среди книг, разглядывая новенькие корешки, вдыхать терпкий сладковатый запах типографской краски, проводить рукой по хрустящим страницам, дрожать от застенчивости после желанного соприкосновения… Что может быть волшебнее этого? Да, Фёдор уже давно обвенчан с литературой, и этот таинственный союз скреплён священной клятвой, которую можно нарушить только ценой собственной жизни. Но он рождён не для книжного магазина. Нет… Он хочет ловить случайные идеи сачком воображения, как ловят редкие виды бабочек. Переплавлять в буквы, смущённые своим нечаянным бытием. Обнимать слова, взятые напрокат у вечности. Наполнять собой весь этот выдуманный мир: собственными мыслями, чувствами, действиями… Юноша прикрыл глаза, подчинившись обаянию давней мечты. Он обязательно станет писателем – настоящим чудотворцем, способным из любой недоброй тяжести11 создать целую Вселенную.

– Извините, у вас есть книги о русалках?

Голос, похожий на музыку Равеля. Или на полёт мотылька. Вверх-вниз-вниз-вверх… Девушка в мокрой одежде, босая, с влажными спутанными волосами и болезненно-бледным лицом. Это либо сумасшедшая, либо муза.

– Вы, наверное, имеете в виду сказку Андерсена? – вежливо спросил Фёдор.

Незнакомка поморщилась, словно силилась что-то вспомнить, но никак не могла ни на чём сосредоточиться. Бессвязный шёпот волн всё ещё раздавался в её ушах, играл, как одинокий музыкант, только что смахнувший с фортепианных клавиш толстый слой пыли. Раз-два-раз… Сбивается. Может быть, разучился? Девушка пожала плечами. Она не поняла, о каком-таком Амундсене спрашивает этот странный человек.

Сейчас с ней происходило что-то совершенно особенное. Там, под водой, она чувствовала себя наполненной, а теперь… Будто бы перевернули и опустошили. И что ей с этим делать? Как выбраться из паутины забвения и собрать из осколков чужих воспоминаний зеркало памяти? Так, чтобы никто не заметил на нём трещины и царапины? Так, чтобы никто не узнал, что оно было разбито?

– Вы дрожите… Наверное, больны… Да что с вами? Вы ничего не помните? Как вас зовут? – Фёдор вовремя подхватил девушку, которая чуть было не рухнула на пол. Она бросила взгляд на первую попавшуюся книгу. И где только научилась читать? Наверное, вместе с телом ей передались и другие умения девы-утопленницы. Та была права, когда предупреждала её, что быть человеком непросто. Но отступать нельзя – второго шанса может и не выпасть. Она облизала пересохшие губы.

– Новелла. Меня зовут Новелла.

Вы так внимательно слушаете! Наверное, ждёте не дождётесь счастливой развязки. Думаете, что Фёдор женится на Новелле и у них родится много-много славных детей. А потом я закончу эту историю, как и подобает уважающему себя сказочнику: «И стали они жить-поживать да добра наживать». Но нет, Андрей уже сердится на меня и, конечно, думает: «Какой глупый старик!» Я знаю, мой милый, ты не любишь хэппи-энды. Ты хотел, чтобы я ничего не выдумывал и рассказывал всё как есть.

Что ж, Фёдор и Новелла действительно полюбили друг друга, и я совсем ничего не могу с этим поделать. Если пишешь историю, будь готов, что однажды твои герои махнут на тебя рукой и начнут жить так, как им нравится… Никто из них не захочет подчиняться замыслу бестолкового автора. Вот и Новелла вышла замуж за Фёдора, хотя я со слезами на глазах молил её этого не делать, зная, какую цену придётся заплатить за мгновение счастья.

Надо сказать, что мечта Фёдора осуществилась: он стал настоящим писателем, и теперь его книги украшали полки того самого магазина, где ему некогда довелось работать продавцом-консультантом. Разве он мог тогда представить себе, что его жизнь так изменится, и счастье, то самое счастье, которое прежде казалось мифическим, станет реальным – ощутимым и вполне осязаемым?

Новелла, жена молодого прозаика, совсем забыла о русалочьей жизни и время от времени даже задавалась закономерным вопросом: может быть, всё это ей только приснилось? Да, её по-прежнему манил таинственный шёпот волн, и она любила наблюдать за морем, когда лучи золотого солнца щекотали его гибкое тело и застенчиво посмеивались над собственной шуткой. Но теперь едва ли кто-нибудь мог узнать в этой жизнерадостной красавице ту несчастную девушку, которая бросилась с обрыва в море. Новелла радовалась каждой минуте своей драгоценной жизни и благодарила Бога за такой удивительный дар.

Совсем недавно у неё родился сын – вихрастый румяный мальчишка, любопытный и не по годам смышлёный. Больше всего на свете он любил разглядывать картины, написанные его талантливой мамой. Новелла обожала живопись: ей казалось, что благодаря творчеству наш несовершенный мир становится похожим на рай. Девушка улыбалась утончённым ценителям искусства, которые собирались на выставке её картин, но отводила взгляд всякий раз, когда ей задавали один и тот же вопрос:

– А почему вы пишете именно море? Наверное, продолжаете традиции Айвазовского?

Легче согласиться, чем сказать правду, в которую всё равно никто не поверит.

Однажды ночью ветер шипел, как змея, отравленная собственным ядом, и вгрызался в ледяную кожу беспокойного моря. Дверь тревожно скрипнула, словно пыталась о чём-то предупредить, но девушка всё равно выскользнула наружу, забыв накинуть пальто.

Новелла услышала чьё-то пение, и оно так сильно её взволновало, что она пошла на звук, как иной путник идёт на свет маяка, не осознавая истинной цели, но в твёрдой уверенности, что иначе нельзя. Босые ноги уже касались холодных чёрных волн, песня становилась всё слышнее, всё громче, и девушка не находила в себе сил сопротивляться опасному притяжению.

«Ну здравствуй», – раздался в голове чей-то насмешливый голос. Пение прекратилось. Новелла побледнела и попятилась. Море уносило её всё дальше от берега, и она ничего не могла с этим сделать.

«Что тебе от меня нужно? Разве мы с тобой не договорились? Ты получила то, что хотела, и я…»

«То, что хотела? Я лишь хотела умереть, а ты превратила меня в русалку. Знаешь, как это больно – желать покоя и забвения, но оставаться бессмертной?»

«Но ведь ты согласилась… тогда… Прошу, оставь меня. Не мешай мне быть счастливой».

«Счастливой? В моём теле?» – русалка звонко расхохоталась и, обхватив шею соперницы, потащила её к самому дну.

«Ты не смеешь… Не смеешь быть счастливой, когда я так страдаю!»

На следующий день в газетах писали о таинственном исчезновении художницы-маринистки Новеллы Савельевой. Её тело так и не нашли, словно морская пучина поглотила его, вернув себе то, что считала личной собственностью. Фёдор, узнав о гибели жены, как будто не удивился и долгое время молчал,