Тьфу!!! Опять этот сок! А аптечкой даже не пахнет! Интересно, и что же за дилетант снаряжал эти «посылки»?..

– Братва, – невозмутимо ответил мне самоед, когда я подкатил к нему с этим вопросом.

– А ты на что? Почему не контролировал?

– А мне на хрена это все? Лишние заморочки… А ну подсоби. – Комяк в это время пытался пристроить над костром котелок с водой. – Мне в парме дай ружжишко какое, сольцы, сухарей, и прохожу здесь хоть неделю, хоть две. Тем паче, по осени. Не подстрелю никого, так на лешьем мясе[20]и ягодах перебьюсь без проблем.

– Ну а аптечка?!

– А чего мне аптечка? Бинты есть. Йод там, аспирин… Чего еще надо? А ну, давай опять подмогни…

Я не стал ему доказывать, что люди, сумевшие обеспечить нас шикарным оружием и концентратами, не продающимися в простых магазинах, могли бы без труда добыть и спецкомплекты по оказанию первой помощи, которые используются в войсках и спецслужбах. Там не только активированный уголь или бинты. Там есть все… Но зачем впустую молоть языком. Бесполезно плакать по недосягаемому. И даст Господь, нам не придется жалеть о том, что премся через тайгу без медикаментов.

– Тебе чем-нибудь помочь? – спросил я.

– Не-а, ничем. – Комяк сунул в рот «беломорину». – Ща супчик сварганю. Иди погуляй… И куда этот святоша запропастился?

Пока на костре кипела похлебка, я наладил удочку и наивно поинтересовался у самоеда, где можно накопать червяков, чем вызвал у него бурю веселья. Позволил себе улыбнуться даже невозмутимый Трофим, после чего протянул мне берестяной коробок, под завязку наполненный кобылками[21].

– Не сыщешь ты в парме червя, – пояснил он и, даже не держа в голове мысли о том, что можно воспользоваться нашим «мирским» харчем, начал варить на отдельном костре грибы, которые набрал в ближайшем березняке, пока ходил за травой для лошадей.

Мы с самоедом выхлебали котелок жирного супа из говяжьей тушенки, попили чифиру, после чего мой проводник забрался в палатку, облил там все репеллентом и уже через десять минут задал такого храпака, что к нашему лагерю не рискнул бы приблизиться ни один медведь. А я отправился на рыбалку. И к тому моменту, когда уже совершенно стемнело, умудрился вытащить пять сравнительно крупных рыбин.

– О-о-о! – отметил Трофим, когда я показал ему свой улов. – Энти четыре – ельцы. А то хариус-ножевик. На ушицу вам завтра. Господь тебе помогал.

– А ты чего не ложишься? – спросил я, прислушиваясь к могучему храпу, раздававшемуся из нашей палатки.

– Покедова лошадей сыскал да привязал от греха. Покедова помолился. Ща и лягу. – Спасовец показал мне на лежанку из елового лапника.

– Мошка-то даст спать?

– Не впервой, – улыбнулся Трофим.

– А то иди к нам, – без каких-либо надежд на успех я кивнул на нашу палатку. – Или поставь запасную.

Трофим в ответ лишь молча покачал головой и, не сказав ни слова про грех или Антихриста, но ясно давая понять, что тема исчерпана, накинул на лицо накомарник и свернулся калачиком на еловых ветках.

«Как хочешь. Конечно, искусают комарики, замерзнешь, но зато добавишь пару жетонов в копилку праведных мук, принятых во имя Господне. И не придется завтра весь день замаливать грех, что подвергся искушению и ночевал в нечистом шатре табачников и никонианцев. Ну и пес, как говорится, с тобой», – подумал я и уже было собрался лезть в палатку в компанию к оглушительно храпящему Комяку, как вдруг…

– Чу! – аж взвился со своей лежанки Трофим и словно глухой приложил к уху ладонь. Легким взмахом руки он указал мне на палатку, и я понял, что мне надо срочно разбудить самоеда. Как говорится, по сигналу тревоги.

Мне не надо было приказывать дважды. А Комяку не потребовалось ни единой лишней секунды на то, чтобы полностью прийти в себя со сна, когда я пихнул его кулаком в плечо.

– Что? – лаконично спросил он меня, и я столь же лаконично ответил:

– Шухер какой-то.

Больше ничего добавлять не пришлось. С треском самоед рванул вниз «молнию» на спальном мешке, а через мгновение с «Тигром» в руке выскользнул из палатки наружу. И тут же замер в позе спринтера, изготовившегося к забегу у стартовых колодок. Трофим к тому моменту уже успел затушить остатки своего костерка водой из котелка.

Я ничего не понимал. Ничего не слышал. Мерно шумела на легком ветру тайга, ласково журчала в тридцати шагах от нас речка. Все тихо-мирно. Все вроде бы полный ништяк. Может, это всего лишь учебная тревога?

– Что случилось? – прошептал я, и Комяк молча погрозил мне кулаком.

Нет, однозначно я не слышал ничего подозрительного, но самоед и спасовец, дети тайги, за десятки лет буквально слившиеся с ней воедино, сумели расслышать в ее спокойном дыхании какие-то подозрительные хрипы. И эти хрипы, похоже, не предвещали нам ничего хорошего.

«Наверное, это всего лишь какой-нибудь зверь», – хотел предположить я шепотом, но вовремя спохватился и заставил себя держать рот на замке. Вместо этого сунул руку в палатку и нащупал возле своего спальника «Спас».

А Трофим в этот момент бесшумно скользнул в тайгу и растворился во тьме.

– Достань ПНВ, – наклонился ко мне Комяк, и я, стараясь все делать бесшумно, полез в палатку.

Заржала проснувшаяся Лошадка, ее поддержал Орлик, и тут же со стороны реки им отозвалась далеким ржанием незнакомая лошадь.

Я почувствовал неприятный холодок в груди, какой ощущал обычно перед боем или какой-нибудь значительной заморочкой, в которую собирался влезть.

Комяк клацнул затвором «Тигра». Теперь он уже не стремился сохранять гробовую тишину. Нас уже выдали лошади.

А я тем временем наконец добрался до приборов ночного видения, которые лежали на дне моего рюкзака, стремительно вытряхнул их из чехлов, один тут же надел на себя, второй протянул Комяку.

– Мусора лошадей не любят, – вполголоса сообщил тот. – Скорее какой-нибудь лесник или охотник. – И спокойно добавил: – Едет к смерти своей.

Вот так все просто: «К смерти своей…» А какой у нас еще был бы выход, если бы нас засекли?

Я подкрутил верньеры настройки ПНВ и скользящей походкой, безуспешно пытаясь изобразить из себя индейского воина, направился к реке. Под ногой, позоря меня, хрустнула ветка. Еще одна…

– Я прикрою, – раздался сзади голос самоеда.

– Братья! Коста! Тихон! – Голос Трофима. И, как я попытался определить, спасовец сейчас был от нашего лагеря метрах в пятидесяти. Впрочем, в ночной тайге при журчании речки я, дилетант, мог бы ошибиться в расстоянии на миллион метров и в ту, и в другую сторону. Я мог бы ошибиться даже в направлении. – Братья! Не стреляйте! Все хорошо! Слава Господу!