— Девственница? — одними губами спросил Роб у Джека. Он явно был в восторге.

Джек вынужден был это признать, раз уж Кейт решила быть честной, и сдержанно кивнул: из уважения к жертве ему не хотелось превращать эту встречу в балаган. Под зеленой хирургической простыней тело выглядело маленьким и жалким, зеленая шапочка закрывала волосы жертвы.

Роб понял его настроение и продолжил разговор исключительно профессиональным тоном. Черт, теперь Джек должен ему за эту любезность!

— Что ж, Кейт, поскольку это ваш первый раз, я буду объяснять все свои действия. Если вы хотите спросить, зачем мы собрали ее волосы, я отвечу: это было сделано, чтобы потом прочесать их и собрать материал для судебной экспертизы.

Джек краем глаза заметил, как Кейт кивнула.

— Ты как, держишься? — шепнул он, хотя можно было и не спрашивать.

— Лучше, чем я предполагала, — ответила она. — А ты?

— Подташнивает, — признался он, зная, что она оценит его честность.

Кент выключил диктофон.

— Никаких шушуканий, когда говорит великий доктор Кент, — насмешливо заявил он.

— Прости, — сказал Джек. — Продолжай.

— Хорошо. Давайте резюмируем, что нам известно об этой прекрасной и печальной жертве, а затем разрежем ее и заберемся поглубже. Итак, судя по волосам, она азиатка. Возраст пока сложно определить, но в качестве предположения скажу, что ей около двадцати пяти — тридцати лет. На теле нет видимых повреждений, кроме очевидного. Ни царапин, ни ушибов.

— Причина смерти? — спросил Джек, который чувствовал отвращение всякий раз, когда случайно бросал взгляд на «очевидное».

— Я еще буду проводить экспертизу, но думаю, что она умерла из-за передозировки обезболивающего средства. Мы нашли следы от иглы на предплечье. — Он поднял ее руку. — И на правой руке тоже. Все подтвердится при вскрытии.

— Идентично остальным случаям? — спросила Кейт.

Кент кивнул.

— Ну-с, сейчас моя ассистентка Сенди прочешет ее волосы, а я начну резать. Смотреть на это немного неприятно. Кейт, вы справитесь?

— Если я буду падать в обморок, уверена, старший инспектор Хоксворт сумеет вовремя меня подхватить.

— И почему роль рыцаря в сияющих доспехах всегда достается тебе, а, Хоксворт?

Джек никак не отреагировал на подшучивания коллег. Он смотрел на темные волосы жертвы, с которых Сенди уже сняла шапочку. Они напоминали волосы Лили, и он испытал приступ животного ужаса. Он не знал, где она сейчас, и слушать все эти подробности было невыносимо тяжело. Нужно немедленно позвонить и поговорить со следователями, занимающимися делами людей, пропавших без вести. Он хотел, чтобы вскрытие — по крайней мере, та часть, которая требует его присутствия, — закончилось как можно быстрее.

— Поскольку босс явно не горит желанием общаться с нами, Кейт, я продолжу заниматься своим делом.

Кейт, наверное, улыбнулась или кивнула, но Джек этого не увидел, потому что заметил на плече трупа странную отметину и смотрел только туда. У него перехватило дыхание.

— На правом плече… Что там за отметина? — спросил он, и слова дались ему с трудом.

Кент нахмурился и обошел стол, чтобы осмотреть правый бок жертвы.

— A-а, это. Это не синяк, Джек. Это просто родинка, смахивает на крошечное сердце.

Джек замер. Наверное, он что-то сказал. Кент насмешливо посмотрел на него, а Кейт — он не был уверен на все сто процентов — сжала его руку.

— Сэр? — Это был голос Кейт. — Все хорошо?

— Что происходит? — спросил Кент.

Джек покачал головой, охваченный нежеланием верить, смешанным с холодным отчаянием. Он не мог заставить себя говорить.

— Кейт? — настаивал Кент.

— Дайте нам минуту, Роб. Я не знаю, что происходит. Похоже, старшему инспектору Хоксворту нехорошо.

— Тогда заберите его отсюда, — ответил он. — Странно, он присутствовал на вскрытиях достаточно часто, чтобы избавиться от брезгливости.

Джек в замешательстве смотрел на Кейт.

— Скажи мне, что случилось? — попросила она. На ее лице было написано искреннее беспокойство.

Он услышал гудок коммуникатора. Кент раздраженно ответил:

— Да?

Отдаленный голос сообщил:

— Команда следователей только что установила владельца фургона. Мы проследили его. У нас есть имя и адрес жертвы, доктор Кент. Это Лили By, двадцати девяти лет.

— Спасибо. Сейчас мне не нужны детали, но подготовьте все материалы. Я посмотрю, когда закончу. Джек? Ты…

Но Джек уже выбежал из галереи. К счастью, он знал, где находится ближайший туалет, и в пропитанной дезинфицирующими растворами кабинке расстался со своим завтраком.

Лили? Нет, это ошибка! Или ему просто снится кошмар. Сейчас он проснется, Лили будет рядом, и он поцелует родинку в форме сердечка, как делал это каждое утро, которое они встречали вместе.

— Джек!

Кейт барабанила в дверь мужского туалета. Он знал, что, если немедленно не ответит, она запросто может войти. В этом отношении у Кейт не было никаких предрассудков. И он был прав. Ее кулак уже стучал по дверце его кабинки, которую он только прикрыл за собой, но не запер.

— Ответь мне. Что происходит?

— А что, не понятно? — закашлялся он.

— Понятно, понятно, — сказала она. — Но почему?

Он глубоко вдохнул и вытер рот туалетной бумагой. Смыл за собой.

— Выпустишь меня?

Джек потянул за ручку двери, увидел ее испуганное и обеспокоенное лицо, но ничего не сказал. Он умылся, прополоскал рот, а потом долго и громко прочищал горло. Пока он вытирал лицо бумажным полотенцем, Кейт молча смотрела на него.

— Так, одно известно наверняка: ты не напился вчера, иначе я почувствовала бы запах. Следовательно, выпивка исключается.

— Пищевое отравление. Сойдет для тебя? — ответил Джек. Он не чувствовал ничего, кроме страха и гнева.

— Не нужно сердиться. Если ты заболел, просто скажи. Тут стесняться нечего.

Он постарался придать лицу более спокойное выражение.

— Я не болен, Кейт. Все не так, как выглядит. Но мне нужно сделать телефонный звонок, очень срочный, а еще я должен попасть на место преступления прежде, чем туда прибудет семья девушки. Ты останешься здесь. Похоже, у тебя все получается. Нет смысла сидеть тут вдвоем.

— Почему?

— Потому что я так сказал, — ответил он, уходя.

— Я имею в виду: почему ты должен побывать на месте преступления до того, как это сделает ее семья?

Джек открыл дверь и, обернувшись, бросил: