Рус в конце концов махнул рукой и стал просто-напросто реже появляться дома. Пусть, мол, Гелиния побесится. Может, поймет. Судя по сегодняшнему утру – не поняла, но… кое-какой прогресс, кажется, появился.

«А ведь меня еще стесняется, зайчиха. Оправдаться хочет и уколоть побольнее. Работать с ней и работать…» – рассуждал Рус в спальне своего Кушинарского дворца, тщательно обвязываясь серым кушаком из великолепнейшей каганской ткани. Кушинги оценили ее по достоинству.

На слова, что он якобы безответственный и любит действовать исподтишка, пасынок Френома не обратил внимания. Попытка скинуть с себя решение чужих судеб не удалась, хотя попытка была – он честно признавался в этом. Теперь груз управления государством приходилось тащить.

Купцы кушинарские – не тиренцы неимущие, они не станут целые сутки проводить в приемной. Рус готов был поспорить на все что угодно, но был уверен, что сейчас в приемной находятся одни лишь слуги-посыльные с очень убедительными историями, объясняющими, почему сам хозяин не мог дождаться.

«Что ж, пора выходить. Засиделся я в спальне». – С этими мыслями Рус распахнул левую часть двустворной арочной двери.

Вечно занятые торговцы возвращения князя, разумеется, не дождались. В приемной секретариата томились их порученцы.

Идея создания полноценной банковской системы висела в воздухе. Во-первых, в обмен на наличные деньги многие Торговые Дома давно имели привычку выписывать векселя. Они были особо популярны при перевозе крупных сумм, а кроме того, их зачастую принимали к оплате не только в заранее оговоренных местах, но и во многих иных Домах, в некоторых независимых лавках, включая многочисленных частных менял, работа которых заключалась в основном в конвертации валют. Это, кстати, можно назвать «во-вторых»: спекуляция, основанная на дефиците тех или иных монет была распространена повсеместно. Меняли, разумеется, за мзду, доходившую до пятой части от суммы. Все ворчали, возмущались, ругались, но как-то вяло, привычно, по-семейному, в сущности, заранее смиряясь с большими потерями при обналичке или конвертации. Осознавать-то, конечно, осознавали теоретическую равноценность векселей и монет, однако… Рус честно пытался понять причины этого явления, поразительно схожего с российскими реалиями начала девяностых, но так до конца и не разобрался. Зато убедился в технической возможности создания нескольких связанных между собой отделений. Это, наряду с распространенным явлением давать деньги в рост, было «в-третьих». То есть полноценная банковская система вот-вот должна была родиться.

Как бы там ни было, но пока о земной концепции «банка» в ойкумене не ведали: сбережение денежных средств, независимая охрана, выдача кредитов, перевод платежей и… чем еще занимаются банки, Рус в точности не помнил, но совершенно новое понятие в местные финансы внести все же решился, а именно – прием вкладов на депозит. Причем не с оплатой охраны оного, как предлагали некоторые Торговые Дома, а, наоборот, с выплатой клиенту ежегодной доли от вклада, то есть с зачислением на его счет дополнительной суммы. Как раз эту, на его взгляд, простую мысль он и пытался донести до кушинарских воротил монетного бизнеса – небольших Торговых (монетных) Домов, специализирующихся на векселях и меняльных пунктах, составляющих ядро, как он предполагал, будущей финансовой империи под его скромным, ненавязчивым, незаметным руководством. Пока будущие императоры упорно отказывались расставаться со своими кровными, мозолистыми руками (видимо, писчие перья натирали) заработанными деньгами.

Главой самого известного кушинарского монетного Дома – большой меняльной и кредитной конторы, имеющей филиалы в пяти центральных странах, – являлся средний зять бывшего Председателя Торговой гильдии Гранка. Возможно, еще и по этой причине он принимал на меч любое предложение, исходившее лично от Руса, который держал его тестя за самое ценное у купца место – за кошелек.

– Это немыслимо, князь! – в который раз возразил он. – Золото будет лежать в моем доме, под моей охраной. Тот вкладчик будет только рад оплатить сохранность своих денег! С какой это стати я буду платить за него? Охрана, князь, это очень затратное занятие. Во-первых… – И принялся в очередной раз перечислять все расходы, которые несет его Торговый Дом.

Рус терпеливо слушал, потягивал неплохое фракийское вино и обводил взглядом остальных «гостей», которых в зале приемов собралось кроме Гранкова зятя еще пятеро.

В этот раз пришлось ждать самому князю Великого Кушинара. Солидные купцы тем самым вежливо намекнули на несостоявшуюся вчера встречу, куда они явились вовремя. Мол, так с ними поступать не надо, это – проявление неуважения к ним со стороны великого князя. Рус, в свою очередь, стерпел щелчок по носу и даже вроде как попросил прощения: в зал приемов велел внести круглый стол и устроить настоящий ужин, потому как главы Торговых Домов изволили явиться ближе к вечеру, задержавшись, разумеется, по обстоятельствам непреодолимейшей силы, причем у каждого из «великолепной шестерки» причина нашлась своя, оригинальная. Князь сделал вид, что поверил, некоторым – искренне посочувствовал и пригласил дорогих гостей за стол, за которым снова заговорил о своей очень рискованной затее – о банке. О вчерашнем дне, само собой, даже не вспомнил.

Купцы оценили своеобразное извинение – накрытый стол, а также отметили его повседневность, даже нарочитую скромность, как бы говорящую «знайте свое место».

Они знали. Не так давно, в ответ на неудачное покушение, новый властитель очень ловко поменял руководство Гильдией. Не потопил город в крови, а воспользовался моментом, поступив как самый настоящий кушинарский купец: упрочил свою казну. И власть укрепил, и налоги платить заставил почти в полном объеме. Так что уважаемые торговцы, присутствующие на ужине, кровожадным солдафоном или якобы божественным своего государя не считали. Однако справедливо опасались его непредсказуемости, чреватой неизвестно чем. Пока князь сулит много прибыли, но как оно повернется – боги ведают. Богатство – дело деликатное, капризное: и риска не любит, и богине Удачи вынуждает молиться.

Рус выслушивал гостей молча. Причем всем показалось – благосклонно. Под конец уважаемые торговцы были уверены, что князь пусть и не одобрил, но внял их объяснениям.

– Что ж… – со вздохом произнес Рус, подытоживая сегодняшний вечер. – Боги с вами, господа, я так и думал. Однако! У меня есть казна, и лежит она, как всем вам известно, в подвале этого дома. Так вот, уважаемые купцы, я объявляю ее банком. Точнее, казенное золото послужит залогом. Принимаю вклады, господа! Не только ваши, но и любого желающего. Проц… долю… подумаю еще, не решил, какую предложить. Все будет зависеть от возврата займов, которые я намерен выдавать из тех вкладов. Разумеется, в рост под… впрочем, все это я вам объяснял и сожалею, что остался не понят… – И поднялся, всем своим видом выражая горькое разочарование.

Не замедлили встать и уважаемые кушинги. Выражение лица государя нисколько их не смутило. Они и сами отплатили ему минами сочувственного сожаления.