— Я вообще-то говорила о Филипе, — сказала Минни, — но собака мне тоже понравилась. Сократ — просто прелесть.

Сьюзен хмуро взглянула на младшую сестру. Неудивительно, что Минни понравились и Филип, и этот его ужасный пес — ей всегда все нравились. И всё нравилось. Сьюзен только диву давалась, как она еще не сошла с ума, имея двух таких сестер — неугомонную Миранду с ее взрывоопасным, диким характером и простодушную, наивную Минни, которая часто попадала в неприятности из-за своей доверчивости.

— Ты ничего не знаешь о Филипе, — напомнила Сьюзен младшей сестре. — Ты познакомилась с ним всего час назад. На самом деле, это довольно неприятный тип.

— Да ну? — усомнилась Минни. — Если бы он был таким негодяем, как ты говоришь, разве он оказался бы сейчас в твоей квартире? Ты же расспрашивала о нем его знакомых, как и собиралась? Если бы ты узнала о Филипе что-то плохое, ты бы не позволила ему встретиться с Эмери.

В словах Минни был резон, поэтому Сьюзен промолчала.

— И потом, — продолжила Минни, — он очень привлекателен.

Сьюзен не считала, что определение «привлекательный» подходит Филипу Мастерсону, но решила не озвучивать эту мысль. Привлекательный? Нет. Пугающий. Великолепный. Сильный. Завораживающий.

Всю дорогу от Хэвена до Кардиффа Сьюзен украдкой наблюдала за ним в зеркало. Теперь она знала, как ложится на его щеки тень от длинных ресниц, как бугрятся налитые силой мышцы рук под тонкими рукавами клетчатой рубашки, знала, что щетина у Филипа отрастает необычайно быстро — темная, жесткая. Знала, что он свободно может управлять машиной одной рукой, что фаланги его пальцев покрыты едва заметными темными волосками. В дороге Филип то и дело принимался напевать какую-то песню без слов, но это была не та песня, которую он горланил в тот вечер, когда Сьюзен своим вторжением нечаянно вытащила его из душа. И еще Сьюзен знала, как пахнет Филип Мастерсон: как настоящий мужчина. Сильный, терпкий, свежий аромат — так пахнет раскаленная летним солнцем поросшая вереском пустошь. И вкус его губ…

— Что с тобой, Сьюзен? — вернул ее на землю озадаченный голос Минни. — Почему ты покраснела?

— Ничего подобного, — поспешно ответила Сьюзен, пытаясь усилием воли согнать с лица предательский румянец.

А Барт? Как пахнет Барт? — спросила она себя. И не смогла вспомнить.

— Да очнись же ты, Сьюзен! — не отставала Минни. — По телефону ты не сказала, но сейчас-то можешь мне объяснить, почему привезла с собой этого человека?

Сьюзен усмехнулась.

— Это он меня привез. Как только он узнал, что у него есть сын, то моментально запихнул меня в свою машину — и вот мы здесь. Я просто ничего не могла поделать. Теперь Филип хочет, чтобы мы с Эмери приехали к нему в Хэвен на пару недель, — он хочет поближе познакомиться с мальчиком.

— Скажи, — заволновалась Минни, — а Филип не может навсегда отнять у нас Эмери?

— Конечно нет. Не волнуйся, сестренка, я контролирую ситуацию. — Голос Сьюзен, однако, звучал неуверенно.

— Вы с Филипом могли бы пожениться, — мечтательно протянула Минни.

— Ты с ума сошла! Забыла? — Сьюзен подняла руку, продемонстрировав сестре кольцо Барта. — Я уже помолвлена с Бартом. Он надежный человек. Нам с малышом нужна стабильность.

Минни фыркнула.

— Тебе — не знаю, а вот Эмери прежде всего нужны любящие родители. Ему в его пять лет до стабильности, я полагаю, нет никакого дела, а вот другая обстановка не помешала бы. В этой квартире ему негде играть. Того и гляди что-нибудь разобьет или испачкает.

— Совершенно я с вами согласен, Минни! — раздался вдруг голос Филипа.

Он проснулся и теперь стоял на пороге кухни, приглаживая встрепанные волосы. Оставалось только надеяться, что стоит он тут недавно и не слышал слов Минни о своей возможной женитьбе на Сьюзен. — Столешница что, стеклянная? — спросил он потрясенно, в ужасе уставившись на сверкающий, без единого пятнышка стол, за которым сидели сестры.

Сьюзен высокомерно кивнула, она гордилась своей аккуратностью и чистоплотностью.

Филип подошел к столу и положил на него руку. Когда он отнял ее, на столешнице остался отпечаток.

— Вы, Сьюзен, наверное, под страхом смерти не разрешаете Эмери дотрагиваться до этого стола, — саркастически сказал он. — Или надеваете на него перчатки перед обедом?

— С чего вы взяли? — растерялась Сьюзен.

— Ну как же, смотрите — отпечатки!

— Просто некоторые люди, знаете ли, моют руки.

— Каждые три минуты? — уточнил Филип насмешливо. — Неужели вы не понимаете, что этот дурацкий стеклянный стол совершенно не подходит для ребенка? Вы словно нарочно собрали в своей квартире кучу стеклянных и керамических безделушек, чтобы иметь возможность наказывать ребенка, когда он что-нибудь разобьет.

— По-моему, я не спрашивала вашего мнения! — рассерженно парировала Сьюзен.

— Да ладно тебе, Сьюзен, — вмешалась Минни, — Филип может высказать свое мнение.

Вот это да! Сьюзен удивленно воззрилась на сестру. Предательница! И это родная сестра!

— Вы просто ничего не понимаете! — воскликнула она. — Уютная чистая квартира дисциплинирует ребенка и воспитывает в нем привычку к аккуратности. Что касается «стеклянных безделушек», как вы их назвали, то они приучают Эмери вести себя сдержаннее, осмотрительнее.

Филип закатил глаза: снова этот учительский тон!

Сьюзен между тем продолжала:

— Филип, вы познакомились с Эмери всего час назад, а я воспитывала его пять лет, поэтому имею все основания утверждать, что я лучше вас знаю, что ему нужно.

— И что же?

— Стабильность. Семья. Хорошее воспитание, — без запинки перечислила Сьюзен. — Я заменила ему мать, и мужчина, который станет ему отцом, должен быть в первую очередь надежным и ответственным. Завоевать доверие ребенка проще всего. — Она выразительно посмотрела на Филипа. — Позволить ему поиграть с собакой, покатать на лошади, сводить на футбольный матч — это может кто угодно. Просто Барт не стремится к дешевой популярности. Да он может достать билеты на матч в любой момент…

— Серьезно? — Голос Филипа был полон иронии.

— Но больше всего его заботит совсем другое, — не позволила сбить себя с толку Сьюзен, — воспитание Эмери, создание спокойной, стабильной жизни для малыша.

— Понятно, понятно, — перебил Филип насмешливо. — Я все понял про вашего жениха. Он из тех нестерпимых зануд, которые, даже если и соизволят сводить ребенка на футбол, целый год потом вспоминают об этом, а использованные билеты с оторванными контрольными корешками хранят в вазе на камине.

Сьюзен вспыхнула.

— Не говорите ерунды! Вы совсем не знаете Барта!

— Я знаю достаточно, — отрезал Филип, — чтобы понять, что вы собираетесь замуж за человека, который совершенно не годится на роль отца для моего сына. Я не вправе запретить вам выходить замуж за кого бы то ни было, но вы должны уяснить для себя некоторые вещи. Это во-первых.