С тех пор эти четыре семейства стали связаны друг с другом.

Чтобы обеспечивать наше единство и отстаивать наше дело, каждый человек получает голос в текущих делах; имеет равное с другими право на свежую провизию и крепкие напитки в любое время захвата и может использовать их по своему желанию. Никто не лучше остальных, и каждый будет вставать на защиту другого.

Эти слова из Статей Хейл принял близко к сердцу.

Он остановил электрокар перед другим домом, с шатровой крышей, фронтонами, мансардными окнами и башней. Дом этот был двухэтажным, с консольным лестничным маршем. Замечательный экстерьер скрывал тот факт, что дом служил тюрьмой.

Он набрал код замка в толстой дубовой двери и открыл защелку. Некогда стены состояли только из дерева и кирпича. Теперь их сделали звуконепроницаемыми по современной технологии. Внутри располагались восемь камер. Не ужасная, но все-таки тюрьма. Пришедшаяся кстати.

Как несколько дней назад, когда Нокс вышел на цель.

Он поднялся на второй этаж и подошел к железной решетке. Заключенная, сидевшая по другую ее сторону, встала с деревянной скамьи и взглянула на него.

– Уютно? – спросил он. Площадь камеры составляла десять квадратных футов. Достаточно просторная по сравнению с тем, что приходилось выносить его предкам. – Тебе нужно что-нибудь?

– Ключ от двери.

Он улыбнулся.

– Даже будь он у тебя, идти было бы некуда.

– О тебе говорят правду. Ты не патриот, ты нечистый на руку пират.

– Ты уже вторая за сегодня, кто называет меня пиратом.

Заключенная подошла вплотную к решетке. Хейл стоял по другую ее сторону, их разделяло расстояние примерно в фут. Он видел ее грязную одежду, усталое лицо. Ему сообщили, что заключенная почти ничего не ела в последние три дня.

– Всем наплевать, что ты держишь меня здесь, – сказала заключенная.

– Я в этом не уверен. Они еще не поняли, в какой ты опасности.

– Я не из тех, кого берегут.

– Цезаря однажды взяли в плен сицилийские пираты, – произнес он. – Потребовали выкуп в двадцать пять золотых талантов. Цезарь счел, что стоит больше, и потребовал, чтобы они повысили цену до пятидесяти, и выкуп был уплачен. Оказавшись на свободе, он выследил их и перебил до последнего человека, – сделал паузу. – Как думаешь, сколько ты стоишь?

Плевок пролетел сквозь решетку и угодил ему в лицо.

Он закрыл глаза, медленно полез в карман за платком и вытерся.

– Заткни его себе в задницу, – сказала пленница.

Он залез в другой карман и достал зажигалку, посеребренную, с выгравированным именем, подарок от детей на Рождество два года назад. Зажег платок и бросил через решетку прямо в заключенную.

Стефани Нелл, пошатываясь, отступила назад и позволила горящей тряпке упасть на пол, где затоптала пламя, не сводя глаз с Хейла.

Он похитил ее, делая одолжение другому человеку, но в последние два дня думал о том, как использовать Стефани для своих целей. Ее можно было бы даже убить, если сообщение Нокса из Нью-Йорка – что шифр, возможно, разгадан – окажется верным.

Учитывая только что произошедшее, он на это надеялся.

– Уверяю тебя, – сказал он, – ты пожалеешь об этом.

Малоун крепко держался в кресле, когда ВВС-1 оторвался от бетонки и взял курс на юг, обратно в Вашингтон. Все по-прежнему находились в конференц-зале.

– Тяжелый день на службе, дорогой? – спросила его Кассиопея.

Он уловил в ее глазах игривое выражение. Любая другая женщина была бы сейчас сильно раздражена, но Кассиопея реагировала на неожиданности лучше, чем кто-либо из его знакомых. Он вспомнил, как они встретились впервые – во Франции, в Ренне-ле-Шато, темной ночью, когда она выстрелила в него и умчалась на мотоцикле.

– Как всегда, – ответил он. – Время назначенное, только место другое.

Она улыбнулась.

– Ты не увидел замечательное платье.

Перед тем как Малоун ушел из отеля, она сказала ему, что заходила в «Бергдорф Гудмен». Он хотел увидеть ее покупку.

– Извини, что наше свидание не состоялось, – снова сказал он.

Она пожала плечами.

– Смотри, где мы теперь оказались.

– Приятно, в конце концов, встретить тебя, – сказал ей Дэвис. – Мы разминулись в Европе.

– Это путешествие в Нью-Йорк было забавным, – сказал Дэнни Дэниелс. – По крайней мере, насколько позволительно президенту.

Малоун слушал, как Дэниелс объяснял, что близкий друг, поддерживавший его всю жизнь, устраивал прием по поводу выхода в отставку. Дэниелс получил приглашение, но решил присутствовать лишь месяца два назад. Никто за пределами Белого дома не знал об этом путешествии до вчерашнего дня, журналистам сообщили только, что президент посетит Нью-Йорк. Местонахождение, время и продолжительность визита не раскрывались. В «Чиприани» гости проходили бы через металлодетектор. Секретная служба никого не информировала и даже прессу держала в неведении до последней минуты, поэтому сочла, что путешествие будет совершенно безопасным.

– Каждый раз то же самое, – сказал Даниелс. – Каждое убийство или покушение происходило из-за просчетов. У Линкольна, Мак-Кинли и Гарфилда не было охраны. Подходи и стреляй. Кеннеди отказался от охраны по политическим причинам. Хотели, чтобы он был как можно ближе к людям. И объявили, что он будет ехать по людной улице в открытой машине. «Выходите посмотреть на президента». – Дэниелс покачал головой. – Рейган получил ранение только потому, что ряды его охранников нарушились. Вечно чей-нибудь просчет. На сей раз мой.

Малоун удивился этому признанию.

– Я настоял на этом путешествии. Сказал всем, что оно пройдет отлично. Секретная служба приняла несколько предосторожностей, хотела принять и еще. Но я запретил.

ВВС-1 закончил набор высоты и перешел в горизонтальный полет. Заложенность ушей у Малоуна прошла.

– Кто знал, когда вы отправляетесь в путь? – спросила Кассиопея.

– Мало кто, – ответил Дэниелс.

Малоуну этот ответ показался странным.

– Как ты оказался в том номере отеля? – спросил его президент.

Малоун рассказал об электронной почте Стефани, о ключе-карточке, оставленном ему в отеле «Сент-Реджис», и о том, что обнаружил. Кассиопея протянула ему записку из конверта.

Дэниелс сделал знак Дэвису, тот достал из кармана портативный магнитофон и пустил его по столешнице.

– Это запись защищенного радиосообщения после стрельбы, когда ты старался выйти из «Хайата», – сказал Дэвис.

Дэниелс включил магнитофон.