– И правильно, Глеб. – Олег встретил его так, как будто ничего не произошло. – Присаживайся, сейчас девчонки нам чего-нибудь пожрать сгоношат. А ты, шкет, пряники будешь?

Егор кивнул, не сводя голодных глаз со стола, где помимо сладостей было и много чего другого. Они уселись под тентом, и мальчик тут же ухватился за покрытый глазурью пряник. Глеб взял в руки пластмассовую кружку, наполненную пивом и придвинутую ему Олегом. Он уже поднес ее ко рту и вдруг поставил снова на стол.

Музыка, ему послышалась музыка, как будто бы со стороны реки. Он повертел головой: возможно, ему мерещится. Но нет, остальные услышали ее тоже. Музыка приближалась, и Глеб ее узнал. Пожалуй, лучший из хитов «Нирваны», по крайней мере для него точно. «Smells Like Teen Spirit», в исполнении скрипача Дэвида Гарретта под аккомпанемент симфонического оркестра. Они подошли к самой воде, пытаясь обнаружить источник звуков. К Чужинову приблизилась Настя, встала рядом, взглянула искоса раз, другой.

– Глеб, – наконец спросила она, – а ты серьезно все Олегу говорил?

Чужинов кивнул:

– Серьезно, Настя. Еще как серьезно, ты даже не представляешь насколько. Ты вот что: если вдруг случится что-то такое, чему ты не сможешь дать объяснения, постарайся держаться рядом со мной, просто держаться рядом. Глаза у тебя очень красивые, – зачем-то добавил он.

– Только глаза? – рассмеялась девушка, заставив Чужинова смутиться неожиданно для самого себя. Затем вдруг указала на реку рукой: – Смотри!

Из-за поворота реки показался катер. Обычный буксир, речники за форму корпуса называют такие «зубилами». С самодельным спардеком[17]на рубке, с лебедкой на корме и пустующим местом над машинным отделением, там, где должна быть лодка. Буксирный катер плыл без баржи, именно плыл, влекомый течением. Двигатель на нем не работал, иначе они услышали бы его звук задолго до того, как он показался, как услышали музыку – звук по воде распространяется далеко. А сама мелодия, вероятно, доносилась из установленного на невысокой мачте рупора громкоговорителя.

– Эй, на корабле! – раздался рядом с ним звонкий девичий голос. – Сделайте музыку погромче!

Худенькая девушка с конским хвостом на затылке, в длинном, почти до пят, просвечивающем под солнечными лучами сарафане, ее имени Глеб не знал, махала рукой проплывающему мимо буксиру.

– Черт, связь так и не появилась, – сказали слева от него.

И Чужинов вздрогнул, но не от того, что услышал: от борта катера отделились две темные тени, бросились в воду и поплыли по направлению к ним.

– Что это? – озадаченно спросил Олег, не обращаясь ни к кому конкретно.

– То, о чем я пытался тебя предупредить, – зло прошептал Чужинов, срывая с плеча ружье, с которым не расстался, даже когда уселся за стол, несмотря на обращенные на него недоуменные взгляды.

Твари, а это, несомненно, были они, плыли ничуть не быстрее, чем, например, плавают собаки, олени, лоси или любые другие животные. Но и разделяющее расстояние было невелико. Глеб приложил к плечу ружье, поймал мушкой тварь, плывущую немного впереди другой, и потянул сразу оба крючка. Удар картечью дуплетом из двенадцатого калибра в голову оказался настолько силен, что тварь погрузилась в воду полностью. Чужинов переломил ружье и, обдирая ногти, потянул пустые гильзы из стволов, до боли прикусив губу, потому что вторая тварь приближалась слишком стремительно.

Сбоку от него раздался частый треск пистолетных выстрелов, и Глеб поневоле взглянул туда. Егор, вытянув перед собой руки и крепко зажмурив глаза, палил из вальтера. Фонтанчики взметывались где-то далеко в стороне, а одна из пуль звонко щелкнула по стальному борту буксира.

Второй дуплет Чужинов сделал, едва ли не уперев стволы в голову твари, которая, почувствовав под собой дно, понеслась намного быстрее. Она завалилась почти у самых его ног.

Глеб снова перезарядил ружье, проводил взглядом почти скрывшийся за росшим на берегу тальником буксир, подошел к Егору, все еще стоявшему с вытянутыми руками и закрытыми глазами. Осторожно вынул пистолет из его как будто одеревеневших пальцев и только после этого по очереди оглядел всю компанию.

– Кто это? – Было заметно, что Олегу стоило немалого мужества приблизиться к туше с развороченной близкими выстрелами головой.

– Не знаю, но они чувствуют электричество, как алкаши халявное бухло.

Сравнение он подобрал далеко не самое удачное, но причина тому была весьма уважительная. Левую руку пришлось спрятать в карман: пальцы на ней ощутимо подрагивали. Протяни он еще миг, и тварь снесла бы его вместе с ружьем: ему ни за что не успеть его вскинуть.

– Ну так что, – снова обвел всех взглядом Глеб, – будем и дальше шутки шутить или все же поверите мне на слово?..

– Чужак, а зачем тебе оптика? Мне за тебя рассказывали, что ты и на слух без промаха бьешь. – Атас ухмыльнулся, довольный.

– Бью, – подтверждая, кивнул Глеб. – Но, понимаешь ли, какое дело: иногда у меня правый глаз не до конца закрывается. Так вот, на этот самый случай она и пригодится.

Чужинов возился с оптическим прицелом.

«Чепуха все это, что наши автоматы проигрывают в точности зарубежным штурмовым винтовкам. – Подышав на линзы, он осторожно протер их лоскутом мягкой фланели. – Такую чушь специально разносят те, кого нашими «калашами» на всех континентах уже больше чем полвека на тот свет отправляют, а некоторые «специалисты» им поддакивают. Разница лишь в том, что возьми, к примеру, любую из эмок[18], и сразу начнешь палить точно в цель. К нашему же привыкать надо, изучить все его привычки, сродниться с ним. И тогда он точно тебя не подведет».

Пожалуй, из своего и на все пятьсот метров в голову Глеб рискнул бы.

– А… – начал Лажев, но Чужинов взглянул на него так, что тот сразу умолк и отвернулся.

Обмениваться шутками или колкостями у Глеба настроения не было, и не потому, что они снова влипли. Не в первый раз, выкрутятся, дело в другом. Капсула, которую он проглотил незадолго до этого, не подействовала. Глеб все ждал, что вот-вот отпустит и болезненные спазмы внутри улягутся, когда пришла такая волна боли, что потемнело в глазах. Пришлось проглотить еще одну, и благо, что она оказалась нормальной. Ну и с чего тут быть веселым, если оставшиеся капсулы уместятся в пригоршню одной руки? И что потом? Видел Чужинов, причем не единожды, в каких муках умирают от подобной заразы люди. Как корчатся от нестерпимой боли, руки до мяса себе грызут, чтобы не закричать в полный голос. А некоторые и кричат, воют, стонут так, что их мольбы пристрелить не кажутся такими уж бесчеловечными. Закончатся у него капсулы, и что дальше? Но так уж устроен человек: до самого последнего мгновения надеется на чудо, и Глеб не исключение.