Вечером она не вернется в Вирофле, независимо от того, получится найти подходящее место на Сене или нет. Она вынула из тайника дорожную сумку. Погода была совсем летней. Она твердо решила уехать как можно быстрее и не оглядываться напоследок. Это только вещи, только мебель, твердила она себе всю ночь напролет и сейчас опять повторяла то же самое.

Она не стала слушать радио. Там могли прозвучать слова, которые она не в силах услышать, и, кроме того, она должна быть предельно собранной. Но она также знала, что не сможет долго выносить тишину.

Она надела одежду, висевшую на спинке стула, ту же, что была на ней вчера: серо-бежевые штаны, котоновую черную рубашку с короткими рукавами.

Одеваясь, она спрашивала себя, не опасно ли ехать туда на "фиате". Могут увидеть, как она рыщет по берегам Сены. И даже если сегодня это не будет выглядеть подозрительно, то потом, когда объявят розыск, многие вспомнят: слушай-ка, а не тот ли "фиат-уно" мы видели в пятницу, он еле полз вдоль реки?..

Я что-нибудь придумаю, сказала себе Лу. Решено. Она оставит машину в Сен-Жермен-ан-Лэ или в Пуасси, возле вокзала, на целый день. На железнодорожных вокзалах есть прокат велосипедов. Она поедет на велосипеде. Порез на пальце будет ей мешать, ну и пусть. Никто не обратит внимания на девушку с велосипедом на берегу Сены прекрасным сентябрьским днем.

Она засунула в сумку мишленовский путеводитель по пригородам Парижа, проверила, на месте ли запас наличных денег, и замерла. Она давно решила уехать, не оставив никакой записки, но сейчас, когда пора было выходить, это показалось ей неосмотрительным. Ивон может подумать, что с ней случилось какое-то несчастье, начать ее искать. Это уж явно лишнее, ее и так ищут.

Она взяла на кухне блокнот и ручку и присела за стол в столовой. Несколько секунд она туда-сюда раскачивалась на стуле. Сейчас не стоило быть нежной. Решившись, она быстро написала: "Не ищи меня".

Потом добавила: "Пожалуйста". Она быстро встала, вырвала страницу, положила ее на стол, на самом виду, возле блокнота.

Взяла обе свои сумки, вынула из сумочки ключи и открыла дверь на лестничную площадку.

— Луиза Леруа? — произнес из темноты мужской голос.

Зажегся свет, и Лу увидела перед собой узкое и острое — точно лезвие бритвы — лицо механика из автомастерской в Сен-Сире.

Она захлопнула за собой дверь.

— Что вам надо? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Что мне надо? — переспросил он. — Ты не узнаешь меня?

— Я вас прекрасно узнала, — сказала она, пытаясь выгадать минуту, чтобы собраться с мыслями. — Почему вы разговариваете со мной на "ты"?

— Не обращай внимания, — ответил он, — я со всеми так разговариваю. Что мне надо… Ты не догадываешься?

— Не имею ни малейшего представления, — сказала она. — Дайте мне пройти, я тороплюсь на работу.

Механик показал взглядом на дорожную сумку в руке Лу.

— Заметно, — проговорил он, — торопишься смыться? Я тоже должен был быть на работе. Но иногда что-то нарушает наши планы. Такое случается.

Лу развернулась и начала трезвонить в дверь.

— Я позову мужа, — пригрозила она.

Механик только усмехнулся.

— Твоего мужа нет дома, — сказал он. — Я видел, что в половине девятого он уехал, как всегда, на своей "ямахе". Впрочем, он тебе не муж. Я навел справки. Я знаю часы работы его лавки, с девяти до девятнадцати, я туда даже наведался, "Ботик", в Монруже. Давай войдем, это хорошая мысль. Надо поговорить.

Боясь, что их кто-нибудь услышит, Лу открыла дверь. Руки у нее дрожали. Механик вошел за ней, закрыл дверь. От него пахло кожей, потом и табаком.

Лу подошла к столу, обернулась и встретила взгляд механика. Она готова была поклясться, что у него с собой нож.

— Не дергайся, — сказал он, — я не сделаю тебе ничего плохого. Но вот в чем штука: я знаю, кто был за рулем машины-помехи, которую ищут все полицейские, в ночь с тридцатого на тридцать первое августа на въезде в тоннель Альма. Полагаю, об этом мало кому известно. И нахожу это несправедливым, потому что на свете очень много людей, которым хотелось бы это узнать.

— А при чем здесь я? — спросила Лу.

— Дай мне договорить, — продолжал механик. — Не впадай в панику, я не прошу тебя заявлять в полицию, я и сам не люблю легавых. Нет, я просто хочу, чтобы ты пошла со мной к одному человеку из "Пари-матч" и все рассказала, в обмен на миллион франков, которые мы поделим, ты и я, перед тем как окончательно распрощаться. Три четверти мне, потому что это я придумал, и четверть тебе, чтобы ты смогла нормально устроиться где-нибудь в другом месте.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказала Лу быстрее, чем следовало бы. — Я не имею к этой аварии никакого отношения.

— Из-за тебя мы попусту теряем время, — с расстановкой произнес механик. — Ты можешь объяснить, где грохнула задний левый фонарь тридцать первого в первом часу ночи? И где поцарапала кузов?

— Я обнаружила свою машину в таком состоянии в понедельник утром, — сказала Лу. — Кто-то въехал в нее ночью. Я оставила ее на улице.

— Ну конечно, — начал он. — Машина, которую ты всегда оставляешь в гараже, внизу…

— В ночь аварии я была дома, — перебила она, — здесь. По субботам я не работаю, я отдыхаю.

— Обычно не работаешь, — уточнил он. — Не старайся, я все знаю. Это не совсем правда, что ты не работаешь по субботам. Ты работаешь через субботу, большей частью по утрам, а иногда всю субботу целиком, в те дни, когда Анжела открывает ресторан вечером, для всяких торжеств. И как раз в субботу, тридцатого, в ресторане отмечали день рождения. Было тридцать пять человек.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Лу. — Это какая-то ошибка.

Она увидела, как сузились глаза Индейца.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, мы заявим копам, что у "фиата-уно" номер 1904 VK 92 в понедельник первого сентября был вдребезги разбит задний левый фонарь и поцарапана левая сторона кузова. Все. Я не собираюсь сидеть тут целый день. Да, я сообщу также, что хозяйка "фиата", Луиза Ориган, в автомастерской назвалась чужим именем.

Лу не нашлась что сказать. Она посмотрела на записку, оставленную на середине стола, и перевернула листок.

— К тому же у меня в руках бесценная бумага, — продолжал Индеец. — Бумага, которая послужит доказательством. У моего босса есть тетрадь на спирали, в которую он записывает все машины, которыми мы занимаемся, марку, номер, владельца. Отдельная страница на каждый день.

Он похлопал ладонью по своей куртке из коричневой кожи, где-то возле сердца.

— Тут как раз страница за первое сентября, где записано все, что многих интересует: "фиат-уно", номер 1904 VK 92, заменить задний левый фонарь, перекрасить левую сторону кузова, Луиза Леруа…