Крылья катайца становились все больше. Их тень накрыла людей, толпившихся внизу. Пуповина из эктоплазмы, связывающая Ч'инга и моралиста, пульсировала и утолщалась. На груди китайского мага раскрылся цветок, извергнувший темно-красный сок в змеевидную конечность. Сгусток медленно продвигался к голове блюстителя нравов. Вукотич интуитивно почувствовал, что, когда багровый пузырь коснется лица Глинки, тот умрет.

- Серебро и железо, - сказала Женевьева и подняла левую руку, вынуждая Вукотича поднять правую. - Серебро и железо.

Цепь коснулась призрачной конечности и вошла в нее, как разогретая проволока в сыр.

Стремясь надежно заковать арестантов, тюремщики дали им в руки могучее оружие - два самых главных магических элемента, известных в алхимии. Серебро, проклятие вампиров, оборотней и привидений, и железо, несущее гибель демонам.

Цепь перерезала эхтоплазменную артерию, и призрачная рука рассеялась, осев на землю в виде росы. Глинка снова заголосил, умоляя помочь ему. Максимилиан стукнул моралиста рукояткой меча, и тот заткнулся. Вукотич и Женевьева натянули цепь и посмотрели на катайца. Ч'инг взмахнул крыльями и поднялся в небо.

Максимилиан приказал лучникам сбить его, однако, приближаясь к магу, стрелы ломались пополам. Катайца по-прежнему защищали могущественные демоны.

Перед тем как исчезнуть в облаках, Диен Ч'инг насмешливо махнул крылом. Обращаясь к Женевьеве, он сказал:

- Мы еще встретимся, госпожа моя, - и скрылся из виду.

Наемник рассердился. Почему это катаец избрал своим врагом Женевьеву? Его, Вукотича, он ни во что не ставит и потому игнорирует? Затем усталость навалилась на молодого человека, его голова отяжелела, словно налитая свинцом. Он еще видел, как маг затерялся среди серых туч, а потом упал на колени, потянув за собой Женевьеву.

- Бласко пропал, - сообщил Максимилиан. - Должно быть, доспехи утянули его на дно. Теперь он станет пищей для черноводского чудовища.

- Великий князь,- заговорила Женевьева, пытаясь отдышаться. - Заговор. Лорд-маршал заключил союз с последователями запрещенного культа.

Максимилиан фыркнул:

- Я так и думал. Никогда не доверял этому парню. Яйца не положил бы в его похлебку. Полная безвкусица.

Вукотич попытался встать, но его ноги отказывались слушаться. Боль и усталость давали о себе знать. К тому же он не ел уже несколько дней.

- Господин, - обратился один из воинов к Максимилиану, - взгляните.

Великий князь подошел к солдату. Женевьева к нему присоединилась, поэтому Вукотичу пришлось ползти за ней на четвереньках, как собаке.

Пока слуги успокаивали Глинку, балахон моралиста распахнулся.

- Глинка - мутант, - сообщил один из стражников.

И это действительно было так. У борца за нравственность из-под мышек росла дополнительная пара тонких конечностей.

- Не такой уж он и чистый, в конце концов, а? - Максимилиан с трудом сдержал злорадную ухмылку.

Вукотич понимал, что это открытие положит конец Крестовому походу. Великий князь повернулся к слуге.

- Принеси мне выпить, - сказал он. - Принеси всем нам выпить. И я имею в виду отнюдь не этот чертов кофе!

Вскоре привели кузнеца, и он сбил оковы. Женевьеву окружили чиновники, наперебой задавая ей вопросы. Девушка держалась скромно. Она отвечала вежливо, но отчужденно. Вукотич потер запястье. Как странно снова чувствовать себя свободным! Удивительно, к чему может привыкнуть человек, если того требуют обстоятельства. Подумав так, он погрузился в забытье.

Когда наемник проснулся, он обнаружил, что Максимилиан фон Кёнигсвальд сидит у его кровати с бутылкой рома «Смерть наемнику» в руке.

Вукотич проспал два дня.

За это время разгневанная толпа разнесла Храм Чистоты, а Клея Глинку взяли под стражу ради его же безопасности. Когда открылось, что он мутант, моралист обезумел. Его кофейни закрылись. По большей части на их месте снова открыли таверны и пивные. Полки в магазинах старой книги были завалены непродаваемыми трактатами о нравственном очищении. Тело Владислава Бласко так и не нашли. На вакантную должность назначили нового лорда-маршала из числа достойнейших людей города. Диен Ч'инг больше не появлялся. Видно, демоны унесли его далеко. Впрочем, согласно высшим законам, всякий последователь ужасного Циен-Цина, не справившийся с поручением, должен был подвергнуться длительному и мучительному заточению в преисподней. И хотя Ч'инг исчез, едва ли ему удалось избежать заслуженной кары. Гильдия куртизанок объявила, что ее члены будут работать один вечер бесплатно в честь бесславного окончания Крестового похода за нравственность. В Жуфбаре закатили самый большой праздник, который когда-либо видел город. Вукотич все пропустил.

- Где?…

- Девушка? - Максимилиан озадаченно наморщил лоб. - Она ушла. Втихомолку ускользнула перед началом праздника. А жаль. Она вновь стала героиней. Впрочем, это вполне в ее характере. Женевьева поступила точно так же, когда они с моим сыном… В общем, ты знаешь эту историю.

Вукотич сел на кровати. Его раны больше не ныли, хотя горло все еще побаливало. Женевьева! Ушла!

- Она что-то говорила об уединении. О каком-то монастыре. В Кислеве. Лучше забудь о ней, приятель. Героиня или нет, она все же… э… не совсем такая, как мы, понимаешь? Нет, совсем не такая…

Максимилиан плеснул ему в кубок ядреного пойла, и Вукотич глотнул обжигающую жидкость.

- Женевьева кое-что оставила для тебя. Она велела передать, что ты знаешь, зачем это.

Вукотич сделал еще один глоток. На глазах у него выступили слезы. Напиток был крепким. «Смерть наемнику» многих мужчин заставлял плакать.

Великий князь бросил на постель кольцо, обшитое кожей. Сквозь разрез на кожаном чехле виднелось серебро.

- Женевьева сказала, что ты поймешь. Это так?

Ощупывая следы укуса на шее, Вукотич не мог дать определенного ответа. Последние искры ее существа медленно гасли в нем. Шрамы на его шее останутся навсегда, но связь, возникшая между ним и вампиршей, распалась вместе с цепью.

Наемник взял серебряный браслет и вернул его Максимилиану.

- Отдайте это в храм,- попросил он. - В пользу бедных.

- В какой храм? - спросил великий князь.

Вукотич вновь почувствовал себя усталым. В его душе что-то умирало.

- В любой, - отозвался он. - В любой.

На противоположной скале, подобно пальцам на уродливой руке, в небо тянулись семь башен замка Дракенфелс. Лучи заходящего солнца обагрили каменные стены, словно желая напомнить о крови, пролитой Вечным Дракенфелсом, Великим Чародеем. Йох Лампрехт слышал много историй и песен об этом месте. Он знал о бесчисленных преступлениях древнего чудовища, а также о его поражении и смерти. Храбрый принц Освальд и Женевьева Прекрасная, его любовница-вампирша, положили конец ужасным деяниям чародея, и теперь замок пустовал. Там не было никого, кроме разве что призраков, являвшихся на землю из потустороннего мира. И все же это место пользовалось дурной славой. Ни один крестьянин не осмеливался и шагу ступить по дороге, ведущей в Дракенфелс. Легенды о замке рассказывали шепотом, а баллады о нем помнили только самые мрачные менестрели. Однако все это делало замок очень привлекательным с точки зрения Йоха.