для «военных офицеров». Мы играли в настольные игры: «скрэмбл» и «Дипломатию» (последнее очень актуально) и читали книги из небольшой библиотеки, которую делили с остальной частью корабля.

Мы спали в маленьких четырехместных каютах «офицеров соединения» на корме, позади собственно кают-компании с одной двухместной каютой для командира батареи майора Джерри Ахерста. Все они были полны и наше огромное количество снаряжения блокировало проходы, что было опасно. Так что, по обоюдному согласию, одна офицерская ванная комната (для тех кто не может вынести мысли о том, чтобы принять душ) превратилась в складское помещение, забитое до потолка морскими мешками, рюкзаками, разгрузками и потрепанными чемоданами.

Корабли Королевского вспомогательного флота укомплектовываются моряками из торгового флота, связанных дополнительным пунктом в контракте, обязывающим их участвовать в подобных подвигах. Мы видели их очень редко, что было неудивительно, так как они все время работали в одни и те же часы. Некоторые из них вели ночной образ жизни, в то время как другие, по вполне понятным причинам, предпочитали свои большие каюты переполненной кают-компании.

Экипаж «Сэра Персиваля» состоял из гонконгских китайцев. Они жили там же где и мы, двумя палубами ниже. Каждое утро приходил стюард с чашками отвратительно крепкого чая и прилагающимися сахаром и печеньем, производя впечатление, балансируя над нашими рюкзаками, морскими сумками, летными шлемами, планшетами и чемоданами. Хотя чай на самом деле пить было невозможно, его появление означало, что завтрак будет подан через полчаса. Мы вставали по очереди, чтобы побриться в единственном умывальнике нашей каюты, прежде чем надеть легкие камуфлированные брюки, рубашку и пустынные ботинки. Пустынные ботинки были самым вежливым из того, что можно носить на кораблях резиновая подошва боевых ботинок оставляет черные полосы на палубах, которые матросы полировали часами.

На «Сэре Персивале» было множество различных военных подразделений: пушки и канониры из двух батарей коммандос, 7-й («Сфинкс») и моей бывшей 8-й батареи («Альма»), известной как «Черная восьмерка», люди из 45-го коммандо и его вертолетного звена, плюс три «Газели», пилоты, наземная команда, аэродромные сигнальщики, и вспомогательные подразделения. Командиром звена был мой товарищ по каюте, лейтенант Ник Паундс. На корабле постоянно базировался плавучий отряд «Мексе» Королевского транспортного корпуса из Марчвуда, они пользовались лучшими каютами. Я не знал, откуда взялось слово «Мексе» (MEXE, Military Engeneering Experimental Establishmen, НИИ военно-инженерных средств в Крайстчерче), в то время как сами «Мексе» поплавки представляли собой огромные металлические понтоны, которые можно было скреплять вместе, образуя плоты, по которым могли ездить грузовики. У них были огромные подвесные дизельные двигатели тракторного типа, которые позволяли им доставлять машины на берег, или же они могли маневрировать вместе, образуя непрерывную рампу от судов снабжения до твердого берега. Они необходимы для мест с отлогими пляжами и без причалов.

Отряд понтонеров «MEXE», будучи старожилами на борту, пользовался привилегиями и держался старательно небрежно по отношению к остальным. В этом был еще и оборонительный аспект, поскольку они не были обученными коммандос. Так что, хотя это был «их» корабль, мы были неизвестной величиной и, вероятно, довольно вызывающей. Позже металлические понтоны «MEXE», которые были привязаны по бортам корабля, сильно потрепало в шторм и нескольких случаях, дело было близко к тому, чтобы их угробить. Когда мы прибыли на Вознесение, они очень усердно работали, перемещая грузы по всему флоту.

Корабль был набит под завязку. Его предполагаемая военная роль заключалась в переброске солдат через Канал для усиления британских частей в Германии, а в мирное время для переброски снабжения через Канал и солдат в Северную Ирландию. Поэтому он был рассчитан на то, чтобы действовать с полной загрузкой в течении нескольких дней, но не более. Однако нам предстояло пробыть на борту неизвестное количество недель, а не только эти несколько дней.

Океанскую зыбь коренастый старый «Сэр Персиваль» переносил плохо. По ночам, чтобы хоть как-то уснуть, я клал свой громоздкий корабельный спасжилет под матрас, подальше от стены, и втискивался между койкой и переборкой. Уловка со спасательным жилетом спасала меня от смертельного бокового крена, оставив только движение лошади-качалки по оси нос-корма. Ничего с этими рывками поделать было нельзя, они будили тебя в момент панической невесомости, а затем, в вызывающем тошноту обратном движении прижимали к матрасу. Но к этому было не так уж трудно привыкнуть, и сон приходил довольно легко, за исключением одной недели, когда у нас была непрерывная плохая погода, обеспечив семь дней мрачной бессонницы для большинства из нас.

Во время непогоды люди старались держаться горизонтально, насколько это было возможно, сдерживая головную боль и тошноту. Пищу принимали все, кроме хронически больных и, в конце-концов, большинство сумело приспособиться. Некоторые профессиональные моряки так и не могут адаптироваться и продолжают страдать от морской болезни. Можно только удивляться, почему они упорно продолжают свою карьеру. Позже, на Фолклендских островах, на мостике корабля «Фирлесс» во время воющих штормов, я с восхищением наблюдал, как бледнолицый вахтенный офицер склонялся над штурманским столом, чтобы проверить наше местоположение, осматривал вздымающийся горизонт в бинокль, поворачиваясь взглянуть на экраны радаров и периодически нырял в сторону, чтобы жестоко поболеть в удобно расположенные ведра по мне, так сущий ад на земле.

С разнообразными подразделениями на борту, «Сэр Персиваль» превратился в племенную общину. Военные «семьи» держались вместе: 7-я батарея («Сфинксы») коммандос, была наиболее полным подразделением на борту, со всеми пушками, машинами, боеприпасами и людьми. Орудийные батареи работают, сражаются и играют вместе, выступая единым фронтом перед всем остальным миром. Их командир батареи и наш, майор Джерри Ахерст, были способными и спокойными, с дружелюбным великодушием, которое сгладило многие потенциальные трения и раздоры.

«Черная восьмерка» — моя бывшая орудийная батарея, имела на борту две трети от своей численности. Свое прозвище она заработала в битве при Альме, во время Крымской кампании, когда ее пушки были выдвинуты перед пехотой для штурма высот. Они выпустили столько боеприпасов, что лица канониров, как и шкуры их изначально белых лошадей, были совершенно черными от пороха.

Подразделения формировали группы для тренировок: физическая подготовка по утрам, артиллерийские учения, тренировки с оружием, лекции и подготовка снаряжения. Это централизованно координировалось Джерри Акхерстом, так что ограниченное свободное место корабля можно было полностью использовать без помех их хорошо организованному расписанию. Капитан «Сэра Персиваля» Питт был чрезвычайно полезен и стал всеобщим любимцем. Он положил конец противостоянию между нами, кишащими повсюду военными офицерами и его сдержанными корабельными офицерами, чей распорядок был серьезно нарушен нашим присутствием. Главный стюард, китаец, пытался заставить нас есть в разное время, на что капитан Питт наложил вето. Это дало