В 1915 г. состоялось важное постановление о дальнейшей судьбе завода. После длительного разбирательства с компанией РАОАЗ («дочка» английского «Виккерса»), добивавшейся от ГАУ заказа на винтовки и предлагавшей учредить собственный ружейный завод, правительство, отклонив это предложение, наметило постройку под Екатеринославом 4-го казенного ружейного завода (или 5-го, если считать 4-м второй Тульский, также намеченный). Речь шла о «расширении Сестрорецкого завода с перенесением его в Центральную Россию». За год на новом месте под Екатеринославом предполагалось, по объяснению Залюбовского, выстроить «здание для завода, в точности по своим размерам и устройству представляющее копию здания завода Ремингтона» в Бриджпорте, так что мучений с составлением оригинального проекта удалось бы избежать, устанавливая «все на свои места по точным планам, снятым прямо с планов у Ремингтона». По мере готовности корпусов нового завода должно было начинаться производство винтовок. Утверждая журнал Совета министров по этому вопросу (от 27 ноября 1915 г.), Николай II 17 декабря распорядился: «С перенесением и расширением завода поспешить».

Для нового завода ГАУ выбрало место при впадении в Днепр реки Самары; два участка (всего 1250 десятин) были, по оценке Залюбовского, «приобретены с запасом», с учетом удобного расположения для «вообще технических заведений, потребность в которых у ГАУ была большая». Началась реквизиция кирпичных заводов, станков, оборудования.

В январе 1917 г. ГАУ просило на продолжение строительства 9 млн. руб. (около 6 млн. уже было израсходовано), но Военный совет согласился дать лишь 3 млн., а в мае 1917 г. пришлось «в корне пересмотреть вопрос о постройке Екатеринославского завода». Комиссия бывшего государственного контролера Н.Н. Покровского, учрежденная Временным правительством для пересмотра проектов казенного заводского строительства, «признала необходимым отложить производство строительных работ… на один год», а для хранения скопившегося оборудования поставить «легкого типа сараи».

Учитывалось, что «в связи с обстоятельствами настоящего времени» надо «всемерно избегать крупных расходов казны» (ГАУ ходатайствовало, вместе с «текущими расходами» на строительство, об ассигновании 17 млн. руб.).

К тому же в момент, «когда оно (оборудование — 6 тысяч станков. — В. П.) в действительности может потребоваться», покупка «может не оказаться столь выгодной, насколько она представляется выгодной в настоящее время». Более того, «постройка Екатеринославского оружейного завода может быть и вовсе отменена или будет производиться постольку, поскольку это потребуется для переноса в Екатеринослав существующего оборудования Сестрорецкого завода», объясняли в Канцелярии Военного министерства. В конечном счете из комплекта «Ремингтона» ни один станок в Екатеринослав не попал; «оборудование это впоследствии распродавалось в Америке по частям, конечно за бесценок». Доставлены были «лишь отправленные раньше, купленные мною, — писал Залюбовский, — особо из запасов «Ремингтона» около 150 станков для оборудования ремонтно-механической и инструментальной временной мастерской», они нужны были в первую очередь, еще до установки комплекта. Всего полагалось передать 255 станков на 222 тысячи долларов взамен 9871 из заказанных винтовок.

«За недостатком средств» (Залюбовский) правительство приостановило работы, хотя они возобновились, «и притом в спешном порядке», в конце 1917 г. Но затем участь Екатеринославского оружейного завода была окончательно решена: ГАУ позволило комиссии, сооружавшей Воронежский завод взрывателей, взять с екатеринославской стройки кабель, «а также, если окажется возможным… разные хозяйственные предметы, кои окажутся пригодными для завода взрывателей». С переходом же 4 апреля 1918 г. власти в Екатеринославе к украинской Центральной раде Залюбовский, возглавлявший строительную комиссию, признал дело окончательно загубленным и предложил ликвидацию[34].

В начале войны в числе первых предпринимателей, просивших содействия казны для устройства частных ружейных заводов, были владелец оружейных магазинов в Москве, Нижнем Новгороде и Самаре А.А. Битков и директор полуказенного Русского общества пароходства и торговли А.К. Тимрот. «Для скорости мы предполагаем, — говорилось в заявлении Тимрота, поданном 15 января 1915 г., — теперь же дать заказ иностранному заводу, обязав его одновременно с изготовлением станков для своего завода поставить также нам необходимые станки и лекала… Для удешевления заграничного заказа необходимо будет поставить условие, что[бы], по изготовлении определенного количества винтовок и по нашему требованию, нам были переданы за условленную плату и в полной исправности их станки, после чего все производство винтовок может быть перенесено нами в Россию с расчетом довести производство до 2000 винтовок в день». Все это обосновывалось идеей о подготовке к ответственному дню, когда произойдет перемена в отношениях с союзниками: «Именно к концу войны и во время конференции мира, когда державы ныне нейтральные могут оказаться нашими врагами, а союзники в некоторых вопросах могут оказаться недоброжелательными, мы должны быть сильнее, чем когда-либо».[35]

К этому времени выяснилось, что развертывание ружейного производства на казенных заводах наталкивается на затруднения. На 30 сентября 1914 г. Тульскому заводу недоставало станков и лекал для выпуска стволов и замочных частей более 600 шт. в день. Сестрорецкий завод, как и 20 лет назад, питался энергией от водяных колес. Летом 1915 г. недостаток воды в озере не позволял одновременно работать всем мастерским, и только тогда дело подошло «к замене водных турбин, ставятся нефтяные двигатели», — писали рабочие в жалобе на администрацию Сестрорецкого завода.

Проект Тимрота по распоряжению Николая II обсудило 19 января 1915 г. совещание под председательством помощника военного министра Вернандера, и оно признало проект несостоятельным; вскоре было отклонено и предложение Биткова — «как недостаточно разработанное и в малом масштабе».

3 февраля Сухомлинов получил новое заявление об учреждении частного завода — на этот раз от Русского акционерного общества артиллерийских заводов, уже сооружавшего в Царицыне большой пушечный завод. «Будучи осведомлено о предположении военного ведомства выдать заказ на ружья», правление РАОАЗ намеревалось в случае заказа предъявления не менее миллиона винтовок, установить производство до 300 тысяч винтовок в год. Новый (и при этом первый в России частный) ружейный завод был бы связан с царицынским предприятием того же общества и с английской фирмой «Виккерс».[36] 6 февраля это заявление было подкреплено телеграммой одного из директоров компании «Виккерс» Ф. Баркера о готовности продать оборудование для производства 375 тысяч винтовок в год (при работе 3 тысяч рабочих в одну смену; при двухсменной работе они изготовляли бы 650 тысяч в год). Ответ требовался в течение шести дней. Сухомлинов показал телеграмму Николаю II, и царь распорядился: «Не упускайте завода» и «повелел рассмотреть этот вопрос спешно в Совете министров».