бы ответить, что в данном случае этому несчастному пришла в голову пуля из старомодного револьвера, но министр не казался человеком, способным оценить мою догадку.

Даве подозвал полковника Арору, который беседовал с каким-то туземцем в форме, вышедшим из вагона поезда. Полковник прервал разговор и бравым шагом подошел к нам.

– Капитан Уиндем, – приветствовал он. – Рад видеть вас вновь.

– Капитан поедет вместе с нами, – сообщил Даве. – Организуйте для него спальное место, пожалуйста.

– Как прикажете, диван-сахиб. Капитан, прошу вас, пройдемте со мной.

– Итак, вы решили посетить Самбалпур, – сказал полковник Арора, когда мы с ним двинулись дальше вдоль платформы.

– Подумал, будет любопытно увидеть настоящего индийского махараджу в естественной среде обитания, так сказать.

– Да неужели, капитан? – улыбнулся он. – Не мог и предположить, что вы антрополог.

– Я – нет, хотя, признаюсь, в последнее время обнаружил интерес к южноиндийским языкам, чего не подозревал в себе ранее. Так что можно сказать, что я еду в Самбалпур ради удовлетворения любопытства к письменному слову.

– Что ж, надеюсь, вы проведете время максимально продуктивно, – произнес Арора, глядя прямо перед собой.

Полковник остановился у входа в вагон и жестом предложил мне войти.

Я взобрался по стальным ступенькам в тамбур, отделанный панелями из орехового дерева и устланный толстым ковром, что делало его похожим скорее на вестибюль роскошного кинозала.

Безупречно вышколенный проводник в зеленой с золотом ливрее приветствовал нас, сложив ладони в пранаам[39].

– Давайте найдем вам место, – предложил полковник.

Он обменялся парой фраз с проводником, который после секундного замешательства обернулся ко мне:

– Прошу вас, следуйте за мной, сахиб.

Мы двинулись по коридору мимо отполированных до блеска дверей купе.

– Вам нравится наш поезд, сахиб?

– Ну, он определенно лучше того, что отходит в восемь пятнадцать с Паддингтона, – пошутил я.

Проводник оставил свое мнение при себе.

– Это купе свободно, сахиб. – Он остановился перед очередной дверью и открыл ее. – Вам нужно что-нибудь еще?

– Полагаю, у моего коллеги, сержанта Банерджи, купе тоже в этом вагоне.

– Да, сахиб. Офицер в соседнем купе.

– С нами может быть еще один человек, дама. Ей тоже нужно отдельное купе.

– Я все организую, сахиб.

– И, пожалуйста, попросите сержанта зайти ко мне, когда он сядет в поезд.

* * *

Я закрыл за собой дверь. В купе пахло розовым маслом. У одной стены стояла кровать – настоящая кровать, не вагонная полка. Рядом темно-бордовое бархатное кресло и письменный стол в стиле рококо, со всяческими завитушками, из-за которых казалось, что он слегка подтаял на жаре. Напротив кровати – полированный ореховый платяной шкаф и дверь, которая вела в туалет, укомплектованный мраморной раковиной и таким количеством золотых финтифлюшек, что «Восточный экспресс» на этом фоне выглядел теплушкой для перевозки скота.

А за окном бурлил иной мир. На соседней платформе индийское семейство обустраивало себе временное пристанище. Старший ребенок, девочка лет пяти с волосами, заплетенными в косички, завороженно слушала, как лоточник наигрывает мелодию на свистульке. Младший, полуголый двухлетний мальчишка в черной набедренной повязке и с подведенными кайал[40] глазами, сначала таращился на меня, потом спрятал лицо в складках материнского сари. Я наблюдал, как женщина расстилает циновки и подстилки, на которых будут спать дети. Ее муж тем временем с отчаянием смотрел, как дождь льет с крыши над платформой прямо на затопленные пути.

Я сбросил пиджак на кровать и пошел в ванную комнату умыться. Вода оказалась холодной, по-настоящему холодной, подлинное чудо в Калькутте, а полотенце напоминало облако из аромата сандала.

В дверь постучали, и после приличествующей паузы на пороге появился Несокрушим, выглядевший так, словно продержался три раунда с Джеком Демпси. Щека уже начала распухать, а проволочные очки сидели на лице как-то криво.

– Вы в порядке, сержант? – обеспокоился я, усаживая его в кресло.

– Кажется, да, сэр.

– Прекрасный ход, кстати. Твой отвлекающий маневр отлично сработал. Доусон сорвался, как ошпаренный пес, когда понял, что его засекли. Думаю, он сбежал сразу, как только эти амбалы к тебе привязались.

– Да, сэр, – печально вздохнул сержант. – Очень крупные парни.

Да, таковы местные оперативники подразделения «Эйч». Как правило, это солдаты в штатском, бывшие армейцы, соблазнившиеся обещаниями хорошего жалованья и быстрого продвижения по службе. Проблема в том, что здоровяки шести футов ростом из Чандигарха и Лахора не в состоянии незаметно раствориться среди бенгальского населения. Это все равно что внедрять профессиональных кулачных бойцов в компанию жокеев.

Несокрушим снял очки и принялся выпрямлять погнутую оправу. Без очков глаза его казались странно маленькими.

– Судя по комплекции его телохранителей, сэр, думаю, вы не ошиблись, предположив, что майор направляется вовсе не в отпуск.

– Вряд ли у Доусона бывает отпуск, – хмыкнул я. – Сомневаюсь, что он вообще спит.

– Считаете, его появление здесь имеет отношение к убийству ювраджа?

– Возможно, хотя если он здесь официально, то почему в гражданском? И почему смылся так стремительно?

– Может, он тут по другому поводу. Может, выслеживает террористов?

Я взвесил такую вероятность. Вокзал Ховрах – главные ворота города. Большинство прибывающих в Калькутту неизбежно проходят через него.

– Не исключено, что и так, – согласился я. – Тогда должна быть очень веская причина переодеться в муфти[41]. Он все же не простой оперативник.

Снаружи донесся паровозный свисток. Я посмотрел на часы. Ровно десять ноль-ноль. Несокрушим надел очки.

– Ты случайно не видел там мисс Грант? – спросил я.

Вопрос поставил его в тупик.

– Вообще-то я не присматривался, сэр.

– Да, конечно, – небрежно бросил я, но живот свело, когда я понял, что Энни не пришла. Я сказал себе, что так оно, пожалуй, и к лучшему, я смогу сосредоточиться на деле и не буду отвлекаться, но все равно пилюля оказалась горькой.

С мягким толчком поезд тронулся, выполз со станции и скользнул в ночь мимо грузовых терминалов и мокнущих под дождем домишек Ховраха.

– Если это все, сэр… – нерешительно заерзал Несокрушим, – я бы пошел к себе.

Меня это устраивало. Нужно было подумать, осмыслить появление Доусона, впрочем, остаться одному мне хотелось не только поэтому. Договорившись встретиться через час и раздобыть какой-нибудь ужин, мы попрощались с сержантом, и я запер дверь купе.

Сразу стало очень тихо. Я достал чемодан, положил его на кровать. Щелкнув замками, отодвинул рубашки, прикрывавшие лакированную деревянную шкатулку, инкрустированную слоновой костью. Выточенная из красного дерева, она запиралась на серебряный замок в форме головы дракона. Серебряная ручка была выполнена в том же стиле. Изящная вещь, и я с минуту любовался ею. Но красота – ничто по сравнению с ее содержимым.

Выудив из кармана маленький серебряный ключ, я вставил его в замок и повернул. Механизм тихонько щелкнул, и вдоль