…Затаись среди костей…

— Живо! Прижмитесь к стене! Прячьтесь! — Роуэн бросился к Жемчужнику и потянул его вниз.

Аллун и Зеел упали рядом, и все четверо как можно глубже зарылись в белые блестящие кости.

Как раз вовремя! Потому что в следующее мгновение ворота широко распахнулись и в проходе показалась тяжёло груженная повозка, которую с трудом толкали четверо зибаков.

— И это называют работой для стражников, — проворчал один из них. — Да здесь хватило бы одного урса с гарчем.

Под его тяжёлыми сапогами почти что над головой Роуэна крошились кости.

Стражник был высоким широкоплечим человеком в серой униформе. Чёрная полоса, пересекавшая лоб, делала лицо зибака зловещим. В его глазах сверкала злость.

— Для гарчей найдутся дела поважнее, — заметил другой стражник. — Выполняй приказ, Зэнел, и поменьше рассуждай. Не то вышвырнут тебя в Пустынные земли — и поминай как звали!

— Там и будешь выбирать, что тебе больше по нраву: стена или ишкин, — захохотал третий.

Зэнел раздражённо пнул суетившихся у его ног крылатых тварей, но не произнёс ни слова.

Роуэн неподвижно лежал рядом с Жемчужником. Сердце у него колотилось так, словно было готово вот-вот выскочить из груди. Зибаки прошли мимо них. Ворота в город были открыты, но Роуэн не отваживался даже пошевелиться. Пока что стражники не замечали нежданных гостей, однако в любой момент кто-нибудь из них мог обернуться. Тогда нечего будет ждать пощады.

Стражники принялись снимать запоры с обеих сторон повозки. Со скрежетом стал опускаться её задний борт, и одновременно повозка накренилась. На землю посыпались гнилые овощи и куски протухшего мяса. Летучие ящерицы с пронзительными криками набросились на еду. Их были многие тысячи, и те, кому не удалось добраться до отбросов, не на жизнь, а на смерть дрались друг с другом. А зибаки выгребали из повозки остатки тухлятины и яростно отмахивались от озверевших тварей, будто не замечая их оглушительного гвалта.

Не вступая в разговоры,

Словно червь, проникни в город.

Подходящий момент наступил. Роуэн пополз вперёд, увлекая за собой Жемчужника. Аллун и Зеел подталкивали его сзади. Не поднимаясь на ноги, они пролезли сквозь проём и оказались в городе.

Задыхаясь от страха, они лежали у городской стены и тревожно озирались по сторонам. Перед ними была большая площадь, вымощенная красным кирпичом. Посреди неё валялись выпавшие из повозки отбросы. Кругом не было ни души. Видимо, в такой ранний час все ещё спят и только стражники несут свою службу.

Впереди поднималось высокое здание — то самое, на вершине которого ночью горел огонь. Площадь окружали длинные приземистые строения. Их двери были наглухо закрыты. В воздухе едко пахло дымом и помоями.

Куда бежать? Где спрятаться? Стражники вот-вот прикатят назад пустую повозку. Времени на раздумья не оставалось.

В городе зазвонили колокола. Их звук был громким и продолжительным. Скорее всего они будили людей, и в городе с минуты на минуту закипит жизнь.

— Вода… — простонал Жемчужник и указал налево.

Зеел дёрнула Роуэна за руку, и он увидел, что она тоже смотрит в ту сторону, куда указал им Жемчужник. А там, прямо перед одним из домов, под землю уходили металлические ступеньки.

Роуэн заколебался, но другого выхода не было. Повозка возвращалась, и из-за стены уже показались её передние колеса.

Роуэн, Зеел и Аллун подхватили Жемчужника и бросились к ступенькам. А вслед им неслись грохот повозки и пронзительные крики летучих ящериц.

Внизу оказалась дверь. Аллун осторожно повернул ручку. Дверь открылась, и они проскользнули внутрь.

Ярко освещённый коридор был обшит металлическими листами. Откуда-то слышался тяжёлый ровный шум.

— Это чудище! — Зеел потянулась к кинжалу на поясе.

Роуэн озадаченно покачал головой.

— На рёв животного не похоже. Звук слишком монотонный, как скрежет мельничных жерновов.

— Значит, это машина, — прошептал Аллун. — Не думайте об этом. Сейчас надо быстрее найти для Жемчужника воду, иначе он долго не протянет. — И он с беспокойством посмотрел на водяного человека.

Они побрели по коридору, а следом по блестящим стенам двинулись их отражения.

— Как будто вместе с нами целая толпа, — заметил Аллун. — Толпа чудиков шастает по тоннелю под вражеским городом без малейшего представления о том, в какую сторону им идти.

Дойдя до места, где коридор расходился надвое, они озадаченно остановились.

— Туда, — прохрипел голос.

Это был Жемчужник. Он с трудом поднял руку и указал направо. Из последних сил они двинулись по правому коридору. Шум машины становился всё громче.

На пути им встречались все новые и новые развилки, и каждый раз Жемчужник говорил, куда повернуть. Все коридоры были одинаково ярко освещены и обиты блестящим металлом. Нигде им не встретилось ни души.

Сначала Роуэн пытался запомнить дорогу, но вскоре сдался. Поворотов было слишком много, и каждый следующий коридор ничем не отличался от предыдущего. Теперь, когда опасность миновала, Роуэна снова одолела та невыносимая усталость, которую он ощутил у стены. С огромным трудом он передвигал ноги и мечтал лишь о том, чтобы лечь и уснуть.

— Вот незадача, — проговорил Аллун, когда они в очередной раз повернули. — Мы никогда не сумеем выбраться из этого лабиринта.

Роуэн едва разобрал его слова. Он уже спал на ходу, а шум и скрежет всё нарастали.

— Если это действительно лабиринт, то, кажется, мы в его центре, — сказала Зеел.

Роуэн поднял голову и понял, что Зеел имеет в виду. Коридор, в который они только что свернули, упирался в блестящую металлическую дверь. На ней висела небольшая чёрно-белая картинка, но издали Роуэн не мог разобрать, что на ней изображено.

Рёв за дверью стал невыносимо громким, однако Роуэн всё равно слышал тяжёлый хрип Жемчужника, который из последних сил повис на Аллуне и Зеел, но рвался и рвался вперёд.

Наконец они подошли к двери и разглядели рисунок. Это был ухмыляющийся белый череп на чёрном фоне. Все так и застыли на месте.

— Не очень-то обнадёживает, — нахмурился Аллун.

— Череп вовсе не означает, что за дверью таится опасность, — медленно произнесла Зеел. — Он означает, что это запретное место и тому, кто посмеет сюда войти, грозит смертная казнь. — Она заметила, что все уставились на неё, и пожала плечами. — Я вспомнила, — пояснила она. — Видимо, это одна из первых вещей, которые нам объясняли.

«Нам, — сквозь дымку усталости подумал Роуэн. — Зеел впервые сказала „нам“, говоря о зибаках». Он посмотрел на её встревоженное лицо и ощутил странное беспокойство.